Фантом (СИ)

Прерывая речь восхищённо-горестными междометиями, незнакомая женщина перечисляла ещё каких-то писателей, художников, режиссёров и прочих деятелей искусства, а Сесилии не оставалось ничего, кроме как машинально припоминать всё, когда‐либо ею прочитанное, прослушанное или увиденное, иногда признаваясь себе в том, что да, пожалуй, кое-что из названного в своё время пришлось ей по вкусу… Разговор перестал быть для неё бредом. На работе, в офисе, когда совсем нечего было делать, она действительно под настроение сочиняла стихи и записывала в толстый кожаный ежедневник. Но никому не показывала. Стеснялась. «Как они могли узнать?» Мозг её снова заработал в нужном направлении. «Кто-то из сотрудников? Но кто? Может быть Брэйди? Или Гаррет? Они оба вечно ходят мимо моего столика с какими-то мутными глазами». Кто-то любит её. Любит! Вот только кто?

— Вы одна на всём свете сможете понять его сложную и чувствительную натуру, — продолжала женщина. — Он такой утончённый эстет, изящный интеллектуал, что может полюбить только существо близкое к нему по степени развития ума и духа. Мне порой становится так жаль его: он так одинок! Бывает, садится в кресло на террасе и смотрит вдаль, а глаза подёрнуты туманом, и не поймёшь, о чём думает… Наверное, о Вас…

В сознании у Сесилии начал вырисовываться — сперва контуры, затем штриховка, цвет, всё яснее и яснее, — образ романтического героя. Высокого. Зеленоглазого. Со взором полным неизбывной вселенской печали, мраморно бледным лбом, будто светящимся изнутри и прочерченной через него наискосок темно-русой прядью.

Образ вечно одинокого героя, такого же как и она сама, неустанно ищущего, но так и не находящего. Он любит её… Где-то далеко. Или, быть может, совсем близко. А то, что он женат… Ну это ничего. Можно будет что-нибудь придумать.

Женщина ещё что-то возбужденно говорила, когда в трубке послышалась какая-то возня, далёкий недовольный голос, и связь внезапно оборвалась. Сесилии в висок забарабанили противные короткие гудки. Через минуту с этого же номера снова перезвонили.

— Да? Что-то ещё? — Сесилия немного волновалась, нажимая кнопку «ответ»; она всё же была полна решимости выпытать хотя бы имя звонящей, а уж там…

Но вопреки ожиданиям она услышала в трубке совершенно другой голос. Мужской. Мягкий, глубокий и как будто бы грустный или очень усталый.

— Госпожа… — вежливо заговорил неизвестный, выдержав паузу, чтобы она догадалась: он не знает, как к ней обращаться.

— Сесилия… — подсказала она.

— Госпожа Сесилия, — продолжал он. — простите, пожалуйста, ради Бога, мою жену. Она побеспокоила вас, и наверняка наговорила много странного. Извините ещё раз. И выбросите всё из головы. У моей жены тяжёлая форма шизофрении, она не отвечает за себя.

— Да… Но… Невероятно… — потрясённо шептала Сесилия. — она ведь угадала, что я блондинка, и рост у меня около пяти с половиной футов, я люблю носить жемчуг и пишу иногда стихи…

— Это череда досадных совпадений, — мягко возразил мужчина. — она всем это говорит. Звонок не имеет лично к Вам никакого отношения. Она обзванивает в день сотни, тысячи номеров, сколько успевает, пока я на работе. Не могу же я всё время находиться рядом, вы понимаете. У моей жены навязчивая идея, что я непременно должен любить блондинку ростом в пять с половиной футов, с жемчугом на шее, которая обязательно писала бы стихи.

— Но я действительно пишу стихи… — зачем-то сказала Сесилия, цепляясь за эту фразу, словно за последнюю надежду на спасение.

Она вздрогнула от того, насколько одиноко и потерянно прозвучали её слова. Точно маленькие камушки упали в пропасть. Такую глубокую, что даже не будет слышно отзвука их удара о дно.

— Мне очень жаль, — снова послышался мягкий и грустный голос, что так прекрасно сочетался с выдуманным Сесилией образом, — ещё раз прошу нас извинить. Прощайте.

Из трубки напоследок донёсся отдаленный визг, истошный, обессиленный, пугающий своей безнадёжностью. Сесилия отняла её от уха и положила на колени, не нажимая отбой. В трубке, наконец, всё смолкло, и глухо, как крупные капли по шиферу, застучали короткие гудки.

ЖИЛА БЫЛА БЛОНДИНКА (наблюдения официантки)

Мое настоящее имя — Наталия, но друзья зовут меня просто — Тая. Мне 19 лет. Я работаю официанткой в небольшом уютном кафе «Волна», что на набережной, вы, наверное, не раз бывали там и знаете: с нашего крыльца открывается чумовой вид на разлив реки, весной и летом особенно — когда выходишь курить, вода на солнце так дико блестит, прям глаза ломит.