Фантомас – секретный агент

— Да, он это видел… К счастью, я сам занимался этим делом. Так вот, этот проклятый капитан бросился в такси и последовал за тобой. Его такси должно было тебя догнать… Брок уже тебя окликал, и без меня ты бы в лучшем виде влипла…

— Боже мой, боже мой… Но что же вы сделали?

— Сейчас скажу… Клак! Пуля в сердце, и он остался на месте… без звука.

Бобинетта была потрясена. Несколько минут она молчала, потом встревоженно спросила:

— Но где же вы были?

— Это не твое дело!

— Что же я должна говорить, если меня будут допрашивать?

— Как что говорить? Правду.

— Я должна признаться, что знала его?

Вагалам нетерпеливо топнул ногой.

— Как ты глупа, — сказал он еще раз, — пойми же, наконец, в эту минуту личность этого простака уже почти наверняка установлена; какой-нибудь полицейский уже побывал в его доме и выяснил все о жизни капитана Брока. Установить, что ты была у него сегодня, доказать, что ты была его любовницей или, по крайней мере, что ты приходила по поручению Вильгельмины, тоже легче легкого! Уверяю тебя, что завтра ты прочтешь подробности во всех газетах, потому что репортеры не упустят это дело, это неизбежно! Следовательно, ничего не отрицай. Ты скажешь…

Но вдруг Вагалам прервал свою речь. Движением плеча он надел ремень аккордеона, тихо прошипев:

— Люди идут… Я тебя покидаю. Если мне нужно будет тебя видеть, я тебя найду. Не беспокойся… Я все беру на себя… Внимание!

И меняя тон, он начал вдруг жалобно:

— Спасибо, добрая дама! Господь бог вас отблагодарит за ваши благодеяния! Спасибо, добрая дама!

Вагалам удалился.

Глава 3 ОСОБНЯК БАРОНА НААРБОВЕКА

Несмотря на ветер, налетавший порывами и обрушивавший на Париж ледяной потоп, несмотря на ранний час и на один из тех первых мрачных ноябрьских дней, которые так печалят людей, журналист Жером Фандор, репортер популярной вечерней газеты «Капиталь», был очень оживлен и явно доволен жизнью.

В маленькой, очень комфортабельной квартирке на улице Рише, где он жил уже долгие годы, все шкафы и ящики были открыты, одежда, стоики белья лежали повсюду. На обеденном столе расположился открытый большой чемодан, который Фандор с помощью своей экономки заполнял вещами.

Занимаясь этим важным делом, и весьма вдумчиво, — потому что редко уезжают, не забыв что-нибудь существенное, — журналист весело болтал со своей старой служанкой.

— Почему, интересно, — спросил он, — вас зовут Анжелика? Анжелика Удри?

Добрая женщина была изумлена; но она привыкла к странным вопросам журналиста, и они ее мало беспокоили.

— А вас зовут Жером, господин Фандор, — возразила она вполне кстати, — и я бьюсь об заклад на что угодно, что вам трудно будет сказать, почему?

— Клянусь честью, вы совершенно нравы, мадам Анжелика, я задаю вам дурацкие вопросы; но вот что серьезно: скажите мне, куда делись мои носки?

— А вон, в углу справа, под вашими фланелевыми жилетами.

Молодой человек проверил чемодан и, удовлетворенный, на минуту присел на ручку кресла, чтобы дать еще некоторые важные указания.

— Не забудьте, когда будете подавать мне завтрак, принести газеты!

— Я всегда это делаю, — заметила мадам Анжелика.

— Верно, вы всегда это делаете; а потом разберите счета поставщиков…

Мадам Анжелика с оттенком беспокойства спросила:

— Ах, вот как, господин Фандор, вы будете долго отсутствовать?

Журналист отрицательно покачал головой и вполголоса пробормотал:

— Была бы моя воля… Но ведь вы знаете, что в моей профессии таких отпусков не бывает…

Мадам Анжелика озабоченно настаивала:

— Но тогда, может быть, господин Фандор, вы намерены сменить экономку, когда вернетесь? Однако…

Журналист запротестовал:

— Вы не в своем уме, мадам Анжелика! Я повторяю вам уже по крайней мере двадцатый раз: я еду в отпуск на две недели, и это все; мне никогда не приходило в голову расстаться с вами, напротив, я в восторге от ваших услуг… Подождите-ка… Я еду в Монако и поставлю там за вас пять франков на красное…

— На красное? — спросила мадам Анжелика, плохо понимая.

— Да, на красное… Это игра, и если я выиграю, я сделаю вам за это подарок… Мадам Анжелика, поторопитесь найти мои брюки!

Пока экономка поспешно спускалась с лестницы, журналист подошел к окну и вопрошающе поглядел на однообразно серое небо.

— Дрянная погода, как всегда, — проворчал он. Но вдруг его лицо прояснилось. — Но ведь это смешно, — сказал он себе, — огорчаться из-за парижской погоды, ведь я еду к южному солнцу. Ах, солнце!

Он удовлетворенно засмеялся. Отпуск! Столь долго ожидаемый отпуск, который он получил после двадцати двух месяцев непрерывной работы. Двадцать два месяца, во время которых он, репортер, добывающий важнейшую информацию для «Капиталь», не имел, можно сказать, ни одного дня, когда бы ему не приходилось разъезжать, распутывать авантюры и даже участвовать в преследовании преступника.