Фантомная боль

Он продолжал работать — устанавливал режимы поиска биграмм, разбивки на гласные-согласные-пробелы, вычленения слогов и окончаний. Правда, пальцы бегали по клавишам уже не так азартно.

Когда в комнату вошел начальник лагеря, Антон невольно напрягся. Сергеев удивленно сдвинул брови, нахмурился, крутя пальцами свою бамбуковую палочку. Анна тут же взяла его за рукав и потянула на улицу.

— Идем, нужно поговорить.

Антон решил воспользоваться их отсутствием. Ему нужен был табличный вариатор. Наверняка похожая программа была и в сети ЭКОПОЛа, но Антон предпочитал пользоваться своими инструментами. А потому, выждав несколько секунд, приказал компьютеру немедленно выйти в федеральную почтовую сеть и связаться с Курском.

— Але! Кто это?.. — услышал он голос Витьки Сапожникова.

— Витя, это я, Антоха. Мое барахло еще цело?

— Конечно! А почему я тебя не вижу? И где ты пропадаешь, я уже раз восемь пытался на тебя выйти. Даже Система не отвечает.

— Потом расскажу, — тихо сказал Антон, приблизив голову к микрофону. — Витя, найди мою директорию «ВАРНА-ТАБ» и срочно слей ее на меня.

— Сейчас сделаем. Я тебе минут через десять перезвоню, ты на каком номере?

— Витя, через десять минут будет поздно, сливай сейчас! — Он нашел наконец замаскированный видеоглазок и щелкнул выключателем. На том конце провода его сразу увидели. Да и сам он получил возможность лицезреть всклокоченную Витькину голову.

— Ой, а где это ты?

— Все вопросы потом, начинай скачивать файлы.

— Но я не могу сейчас перегрузиться — у меня слетит восьмой уровень «Подземных демонов», а я почти месяц пилил защиту...

— Витя, начинай, черт тебя побери!

— Ладно, — испуганно согласился Витька.

По экрану пробежала рябь — телефонная линия была перегружена одновременной передачей информации и телевизионного изображения. Но через минуту обычное качество экрана восстановилось.

— Все! — доложил Витька. — Принял нормально? Да, кстати, про тебя Джамбул спрашивал! Или я уже говорил?..

Антон хотел было ответить, но тут Витька посмотрел куда-то ему за спину и удивленно округлил глаза.

— Ой, а это кто?

Антон резко обернулся и увидел, что Анна и Сергеев уже вернулись. Он рефлекторно ударил по клавишам, и соединение отключилось, закрыв окно с Витькиной физиономией.

— Это еще кто? — недовольно спросил Сергеев, кивнув на экран.

— Один друг, — смущенно пробормотал Антон. — Я одолжил у него одну программку...

— Ладно, потом обсудим. Анна сказала мне, что... В общем, что у тебя вырисовывается? Еще много работы?

— Теперь уже нет. Скоро вы все увидите...

Он торопливо повернулся к монитору, как будто боялся, что сейчас его прогонят. Присутствие Сергеева очень смущало.

Антон наконец начал вычисления. Довольно быстро он определил, что из числа символов шифровки легко извлекается корень пятой степени — результатом оказывалось почти целое число. Он построил на своем вариаторе пятимерную таблицу и начал вертеть ее, как кубик Рубика. Одновременно компьютер анализировал полученные результаты, помещая в регистратор то, что более всего походило по структуре на осмысленный текст.

— Это не русский язык, — определил Антон через несколько минут, хотя текст еще не был расшифрован.

— Естественно, — тихо ответил Сергеев. — Ты уже заканчиваешь?

— Да! Осталось самое легкое. Можно сказать, я свою работу сделал, остальное доделает компьютер.

— Да? — Сергеев хмыкнул. — Ну, раз так, можешь быть свободен. Между прочим, ты опоздал на ужин. Иди, пока столовая не закрылась.

— Ничего, ради такого дела я могу и без ужина, — улыбнулся Антон.

Однако Сергеев решительно подошел и положил ему руку на плечо.

— Я же сказал: ты можешь быть свободен, — настойчиво повторил он.

Антон возмущенно уставился на начальника лагеря. От обиды его даже бросило в жар. Еще бы — после того, как он сделал самое трудное, в момент, когда желанный результат вот-вот появится на экране, когда нетерпение уже заставляет ерзать и чуть ли не подпрыгивать на стуле, — в этот самый момент его выгоняют, как мальчишку!

— Ну? — Сергеев выжидательно наклонил голову.

Антон встал, изобразил на своем лице как можно больше возмущения и вышел, открыв дверь ударом ноги. Обида душила его, когда он не чуя под собой ног шел к домику. Не отпустила она и когда он, не разуваясь, свалился на свою кровать. Сержант пробормотал что-то, но Антон ничего не слышал и не отвечал.

В этот момент ему хотелось все бросить, всех послать к чертовой матери и уйти из лагеря, гордо подняв голову. Лишь одно обстоятельство не позволяло падать духом — гордость за самого себя и свою умную голову. Ибо он сумел то, чего не осилил даже могущественный ЭКОПОЛ!

Но что толку — он не смог увидеть плоды своего труда. Его даже не похвалили, спасибо не сказали. Выставили за дверь, как дворового пса...