– Я вас прикрою? Вы издеваетесь?
– Вы скажете, что… ни вы, ни я не видели Манон после Базеля… Что мы не знаем, где она находится…
Тюрен набрал в легкие воздух:
– Бедняжка.
Люси не растерялась. И спокойно продолжила:
– Ваш нос…
– Что мой нос?
– Этот пластырь… Вас… ударили?
Сыщик провел пальцем по переносице:
– А вам-то что?
Прежде чем ответить, Люси внимательно посмотрела на него:
– «Бедняжка», как вы говорите, сохранила трусики, принадлежащие Манон, на которых заметны следы… спермы. И эти трусики лежат кое-где в полной безопасности.
– Что?
– Я думаю, это ваша сперма. Вы воспользовались ее слабостью, вы изнасиловали ее, мерзкий подонок!
Тюрен ответил не сразу. Видимо, пытался справиться с ударом.
– Какая же вы дура!
– Возможно… Посмотрим результаты анализов ДНК. И я думаю, если немного порыться в вашем прошлом, когда вы работали в полиции нравов, мы откопаем интересные штучки…
– Грязная шлюха…
Люси встала. Ее охватило отвращение к этому монстру, к себе самой. Приехав в Бретань, она прошла свою точку невозврата.
– Немедленно отдайте мне трусы… – бросил парижанин.
Почему он не дал ей утонуть? Мог бы даже подержать ее голову под водой, чтобы немножко помочь.
– Сначала вы позвоните Кашмареку, изложите ему мою версию событий… Тогда я их вам отдам… Не раньше.
– Вы готовы на все, чтобы идти до конца, да?
– Как и вы. Мы с вами оба из породы хищников.
40
Жарко. До смерти.
Я живу, жива. Меня зовут Манон Муане, я специалист по прикладной математике, и я жива!
Сколько времени? Как давно я здесь? Есть не хочу, только пить. Губы пересохли, горло болит, все внутри горит… Наверное, я кричала. И это не помогло.
До смерти жарко. Пот просто капает. Сейчас… лето, нет… весна. Апрель. Может быть, май. Почему мне тогда так жарко? Боже мой! Меня раздели, я голая! Где я?
Не знаю, не знаю! Люси Энебель… Из полиции. Профессор. Похищение. Меня похитили! Точно! Профессор! Меня удерживает Профессор!
Быстро, быстро, думай. Быстро.
Надо успокоиться.
Темно, повсюду. Руки плотно привязаны к бокам, не могу пошевелиться. Встать. Ой! Дерево, нет, металл. Сверху, снизу, по бокам. Гроб! Я в гробу! Какой ужас! Сколько тонн земли надо мной!
Глаза жжет, горло как будто изодрано в клочья. Я даже больше не могу кричать.
Барахтаться, вертеться. Сжать кулаки и стучать. На стенках какие-то шероховатости. Дырки, сотни дырочек. Чтобы я могла дышать? Нет-нет, я не в гробу. Это что-то другое.
Люси! Люси, помогите мне! Умоляю вас! Манон! Меня зовут Манон Муане, я жива!
Меня, наверное, даже не будут искать. Интересно, кто-нибудь хотя бы заявил о моем исчезновении?
Какой-то свист. А теперь свет, голубое свечение, похоже, оно идет снизу. Что происходит? Что это за штука у меня над головой, на листе стали? Какая-то смазка? И… ногти? Кончики ногтей, впившиеся в железо? Приварившиеся к железу? Обугленные… Видно, кто-то уже был здесь заперт. Что-то у меня все путается… Я чувствую, что… скоро уйду… Голубое становится желтым. Пожар! Подо мной огонь!
Снова темнота.
Жарко. До смерти.
Я живу, жива. Меня зовут Манон Муане, я специалист по прикладной математике, и я жива!
41
Никогда еще бригадам брестской полиции не приходилось так мучиться, чтобы воспроизвести сцену преступления. Сперва преодолеть штормовое море, потом доставить материал – галогеновые светильники с аккумуляторами, аппараты для снятия отпечатков, наборы для взятия проб, пистолеты для пломбирования, и все это – сидя в лодках и размахивая веслами в узких скалистых галереях на протяжении сотен метров, имея в качестве единственного ориентира сигнал мобильника, который Тюрен оставил включенным около трупа.
Немногим ранее, на пирсе порта Перро-Гирек, Люси, переодевшись, отдала Тюрену трусики Манон. Этот мерзавец чиркнул зажигалкой и под ненавидящим взглядом коллеги сжег их. И мерзкая улыбка, полная злобы и садизма, исказила его черты.
Такова была цена его молчания. Люси только что заключила договор с дьяволом.
Она пошла на это с единственной целью – спасти Манон. Спасти Манон. Спасти Манон.
Олуши окончательно покинули остров. Теперь возле обугленных скальпов остались комиссар Менез, новый персонаж, с бугристым лицом и длинными усами, и молодой полицейский. Пока они добирались туда, Тюрен долго объяснял ситуацию бретонскому офицеру, с которым прежде уже встречался. Рядом судмедэксперт осматривал повешенное тело. Каждый офицер, попадавший на место преступления, кривился при виде этого развороченного и выпотрошенного человека, ставшего белым как мел.
– Говорите, Профессор? – скептически спросил Менез, обернувшись к Тюрену.
Он без особого отвращения обнюхал труп и поморщился:
– Нет-нет, не думаю, что в данном случае речь идет о творчестве Профессора.
Тюрен выпучил глаза.