Фантомное чувство (сборник)

— Твен, — объявил Герберт, брызжа слюной ей в лицо, — изобрел термин для таких людей, как вы! Он назвал вас «властью ничтожеств». — Он еще больше подался вперед и, ткнув в нее пальцем, разразился целой тирадой: — Вы держитесь за идиотские мелочные правила и вещаете с таким видом… — снова фонтан слюны, — словно имеете право проповедовать от имени Божьего. Неудивительно…

От продолжения Джинни спасло прибытие охраны. Первым на сцене появился Рамон Хуан Карлос, который мирно пребывал в туалете, где вызов Джинни застал его в самый неподходящий момент, который только можно представить. Но все обошлось, и он сразу же заметил Красного террориста, навалившегося на стойку и целившегося в кассиршу чем-то, что вполне могло оказаться пистолетом.

Рамон знал свои обязанности. Этот толстенький, лысый пятидесятилетний коротышка представляет угрозу поезду, угрозу национальной безопасности и, что самое немаловажное, угрозу Джинни, перед которой Рамону до смерти хотелось отличиться. Он сбил Герберта подножкой, которая сделала бы честь любому полузащитнику, и рухнул вместе с ним на мраморный пол, придавив беднягу своим немалым весом.

Очнулся Герберт в помещении охраны и долго не мог понять, что с ним случилось. Раскалывалась голова, трещали ребра, в мозгу тяжело ворочались мысли о женщине, отказавшейся продать ему билет. К сожалению, он почти забыл лекцию о диких растениях, но это оказалось самой малой из бед, поскольку его окружала толпа охранников и полицейских, по какой-то причине уверенных, что перед ними террорист. На его руках поблескивали наручники, и довольно долгое время всем было плевать на его больную голову и ноющие ребра.

Герберт так и не смог понять все детали того, что с ним стряслось. В тюрьме детективы вежливо объяснили, что компьютер с большой вероятностью определил его как террориста. Мало того, он усложнил свое положение, рассердившись на кассира, пытавшегося задержать его.

— Повезло еще, что вас не пристрелили, — заявил один из детективов, хотя адвокат Герберта заподозрил, что власти намеренно блефуют, стремясь избежать неминуемого судебного иска.

Даже адвокат с огромным трудом докопался, какая именно программа сочла профессора ботаники террористом.

— Я смог восстановить только часть истории, — сказал он, когда Герберта наконец освободили. — Остальное засекречено.

Далее адвокат объяснил, что Герберт подписался на несколько малоизвестных иностранных журналов, а компьютер ошибочно посчитал подписную плату переводом денег за рубеж.

— Они исправляют эту ошибку, так что вы по крайней мере помогли другим ученым, — утешил адвокат.

Кроме того, Герберт часто ездил в такие подозрительные места, как Марокко, Сирия, Монголия, Таджикистан, республика Чад и Судан.

— Лично я понимаю, что все дело в вашем интересе к пустыням, — продолжал адвокат, отмахиваясь от несвязных протестов Герберта. — И многие из этих стран не имеют ничего общего с терроризмом. Но находятся рядом с потенциально террористическими государствами, и это привлекло внимание компьютера. Получается также, что, кроме вас, все эти страны в комплекте посетили совсем немногие путешественники, и это тоже сыграло свою отрицательную роль.

Кроме того, по его предположению, Герберт сделал две очевидных ошибки.

— Первая — это крайне неудачное решение платить наличными за билет в один конец. Одно это почти наверняка должно было вызвать подозрения. Далее: перед тем как покинуть город, вы оплатили все свои счета. Да, верю, им подошел срок, но в сочетании с билетом в один конец это выглядело чертовски подозрительно. Думаю, однако, что истинным фактором, сыгравшим роль спускового крючка, было трудноуловимое сочетание всего этого с вашими предыдущими поступками. Скажем, вы, в отличие от остальных, не побежали покупать аварийный комплект средств жизнеобеспечения или потратили слишком большую, а может, слишком малую часть дохода на еду, одежду и путешествия. Или взяли напрокат в «Блокбастере» недостаточное количество фильмов. Словом, одному Богу известно. Беда в том, что какими бы невинными ни были ваши действия в отдельности, компьютер увидел нечто подозрительное в самой модели поведения.

Герберт покорно кивнул, но адвокат втайне опасался, что биолог всегда будет иметь неприятности с подобными программами-профайлами. Беднягу угораздило родиться истинным чудаком — в эпоху, когда всякое уклонение от стереотипа не только не приветствовалось, но и попадало под обстрел недружелюбных глаз и подвергалось тщательному изучению.

«Не высовывайся, Герберт», — подумал адвокат, прощаясь с клиентом. Но вслух не сказал. Спасение Герберта заключалось именно в его нескрываемой эксцентричности… не нужно быть гением, чтобы понять: перед вами ходячая ошибка программистов. Однако при этом не мешало бы ему получше держать себя в руках.

Десятитысячной жертвой стала Энджела Ламонте. Она зашла в книжный магазин «Робин Меконс: от А до Я» и как раз подбиралась к кассе с охапкой книг.

За кассой стояла сама Робин.

— Ну, как продвигается роман? — спросила она.