Фантомы

Выбежала на улицу, попросила у кого-то сигарет, хоть и не курит. Затянулась, закашлялась, покачнулась из-за головокружения то ли от сигареты, то ли от своих глупостей. Что она, черт возьми, ему наговорила и зачем? Она это хотела сказать?

– И что это было, Ангелина Павловна? – сказал он ей над ухом.

Она подпрыгнула от неожиданности, вскрикивая фальцетом. И тут же зарядила ему пощечину. Все вокруг ахнули. Она растерянно оглянулась:

– Простите, Роман Александрович, вы меня напугали.

Окружающие облегченно рассмеялись. Все, кроме Ромы. Они помолчали. Девушка затянулась уже более уверенно.

– Может, пойдем поговорим наедине? – шепнул мужчина.

– Нет! – рявкнула она нетерпимо, но тут же передумала, – Пойдем.

И ринулась на парковку. Села в свою машину. Рома открыл дверь и с ехидцей пошутил, пытаясь разрядить обстановку:

– Это не опасно?

Лина не реагировала, глядя вперед, перед собой. Рома подождал еще немного, но так и не дождавшись ответа, сел. Лина резко газанула, чуть не столкнувшись с машиной на выезде.

– Эй-эй, ты спокойнее, – миротворческим тоном протянул мужчина, – ангел мой.

– Ангел твой? – взвизгнула девушка.

Рома боялся отвечать и потому молчал, хотя на языке вертелась шутка про дьявола. Но здравый смысл подсказывал, что для нее не лучшее время.

Лина завернула в ближайший двор и остановилась, призывно вглядываясь в молчаливого собеседника.

– Ну что ты на меня так смотришь? – наконец, произнес он, – Я ничего не понимаю. Может ты мне объяснишь, что происходит?

– А может это ты мне объяснишь, что происходит? Почему ты пропал?!

– Пропал?! Да когда я успел? И вот же я, здесь, перед тобой!

– Это потому что я к тебе пришла!

– Ты от меня убежала! Это я за тобой пошел!

– Только после того, как я к тебе пришла!

– Боже… – он устало выдохнул, чувствуя себя в этом лабиринте, загнанным в тупик.

Он молчал, не зная, что говорить. Она тоже не находила для него слов. Так и сидели, лишь время от времени разбавляя давящую тишину тяжелыми вздохами.

– Зачем ты пришел ко мне на работу? – ударяла она на словах «ко мне».

– Да я просто пришел на работу, – признался он.

– Но ты пришел именно сюда, специально ко мне. Ты же знал, где я работаю.

– Не специально. Думаешь, я помнил, где ты работаешь?

Лина смотрела сквозь него, сквозь пространство. Ее бережно выстроенные теории стремительно рушились.

– А… – многозначительно выдала она.

– Но я был рад тебя тут встретить. – сладко пропел он, пытаясь спасти ситуацию.

– Я тебя поняла, – сказала она монотонным загробным голосом. Чувствуя неприятную дрожь в теле.

Мужчина недовольно цыкнул, протяжно вздыхая и нервно проводя по волосам:

– И почему мне кажется, что ты поняла что-то свое, а не то, что я имел ввиду?

– Тогда сам скажи, что я должна была понять? Ты пришел сюда случайно. Не помнил, не думал обо мне. Вдруг…неожиданный случай, провидение…почему бы не перепихнуться разок?

Мужчина скривился.

– Как оно, интересно, получится? Задергается она, откликнется, жива еще? Могу я еще ее затащить в постель, если прогоню ей всю эту чепуху про связь и годы, которые думал о ней, если не упоминать, что даже и в голове не держал, где-то она там, любовь моя, работает?

– Ну вот что ты фантазируешь? Я бы до такого не додумался.

– Додумался бы, еще как додумался. Ты ж любознательный естествоиспытатель. Как ты с кошкой моей – тебе любопытно знать, как она дернется, если ее ткнуть во время еды. Тебе ничего от нее не нужно, кроме как позабавиться ее реакцией. В этом весь ты! Ставишь опыты. Над животными, над людьми. Ну как, забавно было за моими дерганиями наблюдать?

– Тебя послушать, так я пренеприятнеший человек. Зачем я тогда тебе нужен?

– Нет, ты просто гений манипуляций. Гений. Да. Тебе приятно? Ты даже сейчас все выворачиваешь таким образом, чтоб я дифирамбы тебе пела, рассказывая, как ты мне нужен и зачем.

– Зато ты у нас святая. И это не у тебя есть мужик, – мстительно ухмыльнулся он.

Лина сверкнула глазами в его сторону, словно двумя ослепляющими молниями, но он тут же увернулся. Стыд опалил все ее внутренности. Социальное, неестественное, противоприродное чувство, навязанное нам нормами поведения в обществе, диктующем, когда и почему подобает его испытывать. Она чувствовала себя грязной, выпачканной размокшей от дождя глиной.

Что ж, Рома был прав. Она – не права. Но если б…если б он только чувствовал, как трепещет каждая клеточка ее тела от желания принадлежать ему одному. Если б он только знал, как она злилась на него после расставания, что приходится знакомиться, общаться с другими мужчинами. Как ей больно было позволять прикасаться к себе другим… То он бы, наверняка, понял, что не могла она иначе. Сколько не переигрывай сызнова, все равно бы поступила неправильно, лишь бы оказаться в его объятиях. Это сильнее ее. Не совладать ей с его чарами, не устоять, не противоборствовать тому, что между ними…

И зачем он сейчас стыдит ее за это?! Это низко. Опять манипуляции. Ведь он и сам в курсе ее не свободы. Однако и его это не остановило ни на секунду! Рефлексы Лины подсказывали, что на нее нападают, а ей должно обороняться!