Фантомы

Лиза потрясла головой, словно стряхивая с себя какое-то наваждение, и сказала:

— Такое впечатление, будто... нас пытались напугать, понарошку... дразнили нас.

— Да, дразнили, — согласилась Дженни. — И у меня тоже было такое впечатление.

— Играли с нами.

— Как кошка с мышкой, — тихо добавила Дженни.

Они стояли посередине погруженной в тишину улицы и не двигались с места, боясь, что, если опять сядут на скамейку возле полицейского участка, это может снова вызвать колокольно-сиренную какофонию.

И тут они услышали низкий рокот. На какое-то мгновение желудок у Дженни судорожно сжался, и она снова подняла револьвер, хотя и не видела вокруг себя ничего такого, по чему требовалось бы стрелять. Потом она поняла, что это за звук: так шумит мотор круто поднимающейся в гору машины.

Она обернулась и стала смотреть вдоль улицы. Шум моторов становился все сильнее. И вот из-за поворота у самого въезда в городок появилась машина.

На крыше у нее сверкали красные мигалки. Значит, полиция. За первой полицейской машиной шла еще одна.

— Слава Богу! — воскликнула Лиза.

Дженни взяла сестру под руку, они отошли с мостовой на тротуар и встали перед полицейским участком.

Две бело-зеленые патрульные машины медленно проехали по пустынной улице и остановились под углом к тротуару прямо напротив деревянной скамьи. Их двигатели смолкли одновременно, и над всем Сноуфилдом снова повисла ночная тишина, так похожая на кладбищенское молчание.

Из первой машины вышел довольно красивый негр в форме помощника шерифа. Дверцу он оставил открытой. Он посмотрел на Дженни и Лизу, но ничего не сказал им: его внимание сразу же привлекла сверхъестественно тихая улица, на которой не было видно ни одного человека.

С другой стороны этой же машины, с переднего сиденья, выбрался еще один полицейский. Его песочного цвета волосы были растрепаны, глаза из-под тяжелых век смотрели так, что казалось, он вот-вот уснет. Он был не в форме — серые широкие брюки, бледно-голубая рубашка, темно-синий нейлоновый пиджак, — но к пиджаку был приколот полицейский знак.

Из подъехавших машин вышли еще четверо. Все долго стояли молча, не говоря ни слова, скользя взглядом по притихшей улице, домам и магазинам.

И пока ничто не нарушало это странное, затянувшееся молчание, у Дженни возникло леденящее душу предчувствие, к которому она отказывалась прислушаться. Она была уверена — она чувствовала, нет, знала наверняка, — что не все из них выберутся отсюда живыми.

11 Рекогносцировка

Брайс опустился на одно колено рядом с телом Пола Хендерсона.

Остальные семеро — его подчиненные, доктор Пэйдж и Лиза — сгрудились перед деревянной загородкой, в посетительской части полицейского участка Сноуфилда. Перед лицом Смерти все молчали.

Пол Хендерсон был при жизни хорошим и добропорядочным человеком, и смерть его казалась всем бессмысленной и ужасной.

— Доктор Пэйдж? — позвал Брайс.

Она присела на корточки по другую сторону трупа:

— Да?

— Вы не переворачивали тело?

— Як нему даже не прикасалась, шериф.

— Крови не было?

— Все было так, как вы видите. Никакой крови.

— Рана может быть на спине, — сказал Брайс.

— Даже если она там, на полу все равно должна быть кровь.

— Наверное. — Он посмотрел прямо в ее удивительные глаза — зеленые с золотыми крапинками. — При других обстоятельствах я бы не стал трогать тело до приезда коронера. Но это особый случай. Надо его перевернуть.

— Не знаю, вполне ли безопасно дотрагиваться до него.

— Кому-то же придется это сделать, — ответил Брайс.

Доктор Пэйдж поднялась, и все отступили на пару шагов назад.

Брайс приложил руку к багрово-черному, искаженному лицу Хендерсона.

— Кожа еще немного теплая, — удивленно произнес он.

— Мне кажется, они все умерли очень недавно, — сказала доктор Пэйдж.

— Но тело не может обесцветиться и вздуться всего за какие-то два часа, — проговорил Тал Уитмен.

— И тем не менее с этими телами именно так и произошло, — ответила доктор.

Брайс перевернул труп спиной вверх. Никакой раны.

Полагая, что на черепе может быть повреждение, Брайс запустил пальцы в густые волосы покойного и ощупал кости головы. Если его кто-то ударил по голове сзади... Но нет, эта версия тоже не годилась. Череп был совершенно цел.

Брайс поднялся на ноги.

— Доктор, эти две отрезанные головы, о которых вы говорили... Может быть, пойдем посмотрим на них?

— А не мог бы кто-нибудь из ваших людей остаться здесь с моей сестрой?

— Я понимаю ваши чувства, — ответил Брайс. — Но, по-моему, мне лучше не разбивать своих людей. Возможно, числом здесь не возьмешь, а, с другой стороны, всем вместе как-то безопаснее.

— Ничего, я пойду, — заверила сестру Лиза. — Я бы все равно здесь не осталась.

Смелая девочка. Она и ее старшая сестра с самого начала заинтересовали Брайса Хэммонда. Обе были бледны, в их глазах еще читались пережитые ими потрясение, страх и ужас, но обе держались намного лучше, чем абсолютное большинство людей на их месте — в условиях столь странных, неожиданных, кошмарных.

Они вышли из полицейского участка, и сестры повели всю группу к булочной.