Фантомы

Брайс, Дженни и капитан Аркхэм подошли к Талу, двое других полицейских остались сзади, в дверях, вместе с Лизой. Невозможно было угадать заранее, что обнаружится вдруг в кухонной мойке в этом городке, посреди всего этого кошмара. Быть может, чья-нибудь голова. Или еще одна пара отрезанных рук. Или еще что-нибудь похуже.

Но на этот раз ничего ужасного в мойке не было. Просто странное.

— Хватит на ювелирный магазин среднего размера, — сказал Тал.

Двойная мойка была доверху наполнена ювелирными изделиями и украшениями. В основном это были наручные часы и всевозможные кольца. Часы здесь были и мужские, и женские, всех марок: «Таймекс», «Сейко», «Булова» и даже одни «Ролекс». Некоторые из часов были на браслетах, некоторые — без них, но не было ни одной пары часов на кожаном или пластмассовом ремешке. Здесь были десятки обручальных колец, их бриллианты ярко сверкали из мойки. Много было колец и перстней с камнями, соответствующими знаку зодиака: с гранатами, аметистами, гелиотропами, топазами, турмалинами, с рубинами и изумрудами. Были перстни с гербами школ и колледжей. Дешевые подделки и бижутерия были перемешаны с действительно настоящими и дорогими вещами. Брайс запустил руки в эту кучу драгоценностей примерно так же, как обычно в кино пираты запускают руки в сундук с сокровищами. Порывшись в этом сверкающем изобилии, он обнаружил и многое другое: серьги, кулоны, браслеты с подвесками и без них, отдельные жемчужины и камешки от разорванных ожерелий, золотые цепочки, очень милую брошь-камею...

— Не может быть, чтобы все это принадлежало семье Ланге, — проговорил Тал.

— Погодите-ка, — сказала Дженни. Она вытянула из кучи часы и принялась внимательно изучать.

— Узнали их? — спросил Брайс.

— Да. «Картье», особые водонепроницаемые часы. Но не обычные, классические, с римскими цифрами. А особые: здесь нет цифр и циферблат черный. Сильвия Канарски подарила их мужу, Дэну, в пятую годовщину их свадьбы.

Брайс нахмурился:

— Где я мог слышать эти имена?

— Это владельцы гостиницы «При свечах», — напомнила ему Дженни.

— Да, верно. Ваши друзья.

— Числятся среди пропавших, — добавил Тал.

— Дэн очень любил эти часы, — сказала Дженни. — Когда Сильвия их купила, все посчитали это жутким мотовством. Финансовое положение гостиницы было тогда еще очень шатким, а часы стоили триста пятьдесят долларов. Сейчас, конечно, они стоят гораздо больше. Дэн потом шутил, что эти часы оказались самым удачным из всех их капиталовложений.

Она перевернула часы так, чтобы Брайсу и Талу была видна их задняя крышка. На золотом корпусе, прямо над эмблемой «Картье», было выгравировано: «МОЕМУ ДЭНУ». А внизу, под номером часов — «С ЛЮБОВЬЮ, СИЛ».

Брайс задумчиво посмотрел на мойку, доверху заполненную драгоценностями:

— Значит, это, по-видимому, принадлежало людям со всего Сноуфилда.

— Ну, я бы сказал, что это принадлежало тем, кто исчез, — уточнил Тал. — На тех жертвах, которые мы обнаружили, драгоценности были.

— Да, ты прав, — кивнул Брайс. — Значит, со всех исчезнувших содрали все часы и драгоценности, прежде чем... ну, прежде чем с ними произошло то, что произошло потом, черт возьми.

— Воры и грабители не оставили бы здесь такую добычу, — проговорила Дженни. — Они бы не стали отбирать все это только затем, чтобы потом бросить в мойке на кухне. Они бы все это во что-нибудь сложили и увезли с собой.

— Но зачем это все здесь свалено? — спросил Брайс.

— Убей меня Бог, не знаю, — ответила Дженни.

Тал недоуменно пожал плечами.

Драгоценности, сваленные в двухсекционной мойке, сверкали и переливались всеми цветами радуги.

* * *

Крики морских чаек.

Лай собак.

Гэйлен Копперфильд оторвал взгляд от экрана компьютера, с которого он считывал информацию. Облаченный в защитный костюм, он уже давно был весь покрыт потом, устал, тело у него болело. Поначалу он было решил, что птичьи голоса и собачий лай ему померещились.

Потом резко проорал кот.

Тихо заржала лошадь.

Генерал нахмурился и оглядел передвижную лабораторию.

Гремучие змеи. Масса гремучих змей. Их такой знакомый и смертельно опасный треск: «чика-чика-чика-чика».

Зажужжали пчелы.

Все, кто был в лаборатории, тоже слышали эти звуки, и теперь тревожно переглядывались.

— Это идет по внутреннему переговорному устройству, — сказал Робертс.

— Совершенно верно, — донесся до них голос доктора Беттенби, который сидел во второй передвижной лаборатории. — Мы здесь тоже слышим.

— Ну что ж, — проговорил Копперфильд, — послушаем концерт. Для переговоров друг с другом пользоваться внешними устройствами.

Жужжание пчел прекратилось.

Где-то очень далеко и тихо запел ребенок. Определить, кто пел — мальчик или девочка, — было невозможно, голос казался каким-то бесполым:

Господь меня любит, и я это знаю.

Так Библия учит меня.

К себе призывает Он малых и слабых.

Слабы они, Он же силен.

Голос был очень приятный. И мелодичный.

Но почему-то от него кровь стыла в жилах.