Фантош для оборотня или Игры насмерть! (СИ)

— Да? — нерешительно взлетели его брови.

— Ага, я бы сказала, даже отчаяннее меня.

— А вот это лесть! Откровенная, — хохотнул Роберт и как ни в чем не бывало, принялся поглощать еду.

Лишь мотнула головой. Твари — странные существа.

Роберт только что обливался кровью, а уже в следующую секунду — уминает за обе щеки.

Врач несколько минут жевал стейк, нет-нет да и поглядывая на меня.

— Кушай, — кивнул на тарелку и закуски, ведь я так и не притронулась к еде.

— Нет, — чуть повела подбородком. — Мне кусок в горло не лезет.

— Милена, вы меня убили наповал, — знакомый голос заставил улыбнуться и немного ожить. Повернулась и вскинула глаза на Эпштейна, остановившегося возле нашего столика. Он шикарно смотрелся в смоляном строго костюме и бабочке. С идеальной стрижкой и начищенных до блеска черных ботинках. — Вы прекрасны до умопомрачения, — светились восхищением его глаза, на губах играла обворожительная улыбка.

— Шлема, как же вам не стыдно так бессовестно льстить? — укорила с ответной благодушной улыбкой.

— Это не лесть. Искреннее восхищение, — теперь уже став серьезным повторил психоаналитик. — Роберт, — кивнул врачу, — удивлен вашей смелости и благодарен за такой «сюрприз». Очень разбавили чопорность мероприятия, а то… скучно было. Порадовали…

— Спасибо, — сухо отозвался Роберт без намека на юмор.

— Присядете к нам? — спешно махнула на соседний стул. — Все равно свободен.

— С радостью, — принял приглашение Эпштейн. — Хочу знать, как вы себя чувствуете.

— Ну, — метнула затравленный взгляд на Роберта. Он чуть не подавился кусочком сыра, который в этот момент положил в рот. — Значительно лучше и более стрессоустойчива.

— Хотелось бы верить, — обронил Шлема задумчиво.

Наша поверхностная болтовня продолжалась довольно долго и даже дала ложную надежду, что все обойдется без основных разборок.

Часть гостей продолжала коситься на наш столик и перешептываться между собой и явно обо мне. Стервятники — от их пересудов прямо уши и щеки горели. Другая часть — кто танцевал, кто вместе с тамадой развлекал публику, во главе которой восседал Демьян с невестой.

Я была готова поклясться, что Градов забыл обо мне, если бы в какой-то момент не ощутила острый взгляд на спине. Даже не надо было оборачиваться, чтобы понять, кто смотрел. Я лишь нервно сглотнула и попыталась поддержать разговор, который умело вели Эпштейн и Роберт.

С непонятно чего врач засуетился:

— Мне нужно срочно выйти, — коротким кивком извинился и спешно удалился из зала.

— Так значит, вы один? — перевела тему на личность мозгоправа.

— К сожалению, — помрачнел Шлема.

— Не могу поверить, что нет дамы, которая бы не тронула вашего сердца, — с искренней мягкостью досадовала, ведь мужчина мне импонировал.

— К сожалению, — несмотря на меня, отозвался Эпштейн. Стало понятно, этот разговор ему неприятен.

— Потанцуй со мной! — раздался за спиной голос Демьяна не просьбой, а приказом.

Я опешила, а сердце настолько яростно принялось биться, что в груди стало нестерпимо больно.

— Прости, но меня уже пригласили, — солгала с великим трудом и даже не посмотрела на Градова. Уверена, что он знал, что врала, да и голос дрогнул, выдав мое волнение. Но сдаваться не собиралась — покосилась на Шлему: — Так мы идем?

Психоаналитик даже бровью не повел, что удивлен или страшился стать причиной разборок. Легко улыбнулся и протянул руку:

— А я решил, что вы передумали.

— Нет, — поспешила с мужчиной выйти на площадку. Деланно игнорировала Градова, который непросто был злой — он был самой яростью. Никогда не ощущала такого спектра его эмоций. Они проникали под кожу и отравляли своей убойной силой и яростью. Нечто новое, и мне нравилось играть на нервах мучителя.

Видимо, звери на дороге вместе с моей красотой к чертям собачьим и мозг уничтожили. Еще бы, доводить до белого каленья тварь, что может раздавить точно клопа. Отчаянно — не то слово. Беспечно — еще как! Безрассудно — не оспоримо! И я осмелилась. Простая человечишка осмелилась бросить вызов своему кукловоду!

Вот только он тварь еще та, поэтому уже через несколько секунд справился с эмоциями и скрылся из виду. Даже легче стало — камень с души упал.

— Извините, — шумно выдохнула и уткнулась в плечо мозгоправа. — Мне так стыдно, — шепнула, не в силах посмотреть в глаза Эпштейну. Мы остановились почти в центре танцующих пар, но сами пока не вступили. — Я не заставляю участвовать в «этом», — абстрактное слово сполна вместило в себя куп других, которые крутились на языке: разборки, ссора, спектакль. — Я благодарна за поддержку.

— Я не против, — тон психотерапевта приободрил. Нашла храбрости и все же посмотрела Шлеме в глаза:

— Он ушел, вы можете отказаться.

— Почему? — усмехнулся мозгоправ, и чуть развел руки, приглашая начать танец.

— Ну, — замялась на миг, — играть больше не надо. К тому же мне слегка неудобно, — это уже шепнула, слегка покраснев. — Я плохо ногами передвигаю, да и давно не танцевала.

— Не страшно, — вновь успокоил меня Эпштейн и сделал первый шаг, деликатно притянув. Заключил одну мою ладонь в свою, а другую уместил на талии.