Фантош. Игра в открытую

Будто она смывает с меня все отпечатки прошлого, очищает от всей грязи, что я на себя нацепляла. Не исключено, что этот «Кашпировский», вышедший до меня отсюда, эту воду заговорил. Глупости, конечно, наверное, просто подсознательно сама хочу перешагнуть эту невообразимо высокую преграду.

Я не знаю, когда девушки в ответ на такой вопрос просят дать время подумать — это банальное кокетство или тоже имеют целых мешок сомнений.

Кто-то из них сомневается в будущем муже или как я сомневается в себе. Я сильно сомневаюсь. В том, что я достойна его, что он не отвернется и не разлюбит, когда узнает все обо мне, то, что я скрываю. Про изнасилования, после которых я до сих пор чувствую себя грязной, хотя прошло много времени уже. И про то, что Климу удалось короткое время дергать за ниточки и меня, оформляя бумаги, в которых я ни черта не смыслю, на мое имя. Я думала, что не делаю глупостей никогда, а оглядываясь назад, вижу, что только этим и была занята.

Тогда, в первый вечер с ним, в этом доме, я не относилась к себе, к своему телу как к чему то достойному. Мне казалось, что я уже заклейменная и нет смысла строить из себя недотрогу. Что мое личное счастье мне никогда не обрести. И жизнь моя не стоит ни копейки, и нет в ней ничего ценного, даже я сама не дороже яблочного огрызка. Будто на плече у меня с рождения метка черной лилии.

Но как только он подошел, эти мысли исчезли тогда. Я вообще больше об этом не думала и по непонятным причинам чувствовала себя особенной. Пока все не закончилось, я так и пребывала в другой реальности, когда он рядом, я другая.

Он прав, у нас особенный мир. И туда никому не попасть, никому не разрушить его никогда. И в этом мире ничего, кроме нас, не имеет значения.

Только отдернув штору ванны, я догадалась, что Кирилл заглядывал, принес мне пушистое полотенце и забрал мой халатик. Хитрющий робот какой! Пришлось оставлять волосы влажными сосульками болтаться по спине и идти так, обернувшись только махровой тканью.

— Ты такой же хулиган, как и я, Кир! — напустила я строгости в голосе, заходя в спальню.

Кирилл в одних спортивных брюках бродил из угла в угол, напоминая тигра в клетке, и, увидев меня, перегородил дорогу к шкафу, поймав мои руки своими.

— Лер, я жду. Не могу больше думать ни о чем. Жду твой приговор.

Кир смотрел прямо в душу, перекатывая густые волны индиго по радужке, и ждал мой ответ, всем своим видом показывая, что три буквы он не примет и будет переспрашивать, пока не соглашусь. Или потащит в лабораторию, чтобы показать мое настоящее желание мне самой. Он его и так уже знает.

— К пожизненному со мной? — уточнила я, нервничая снова, а в голове только тихий шепот: «Скажи ему — да».

Но не его шелест, а мой несмелый тихий внутренний голос просит дать самой себе этот шанс.

— Лера, ты согласна стать моей женой? — снова спросил Кирилл и достал из кармана горсть металла. В которой были все кольца, какие он нашел в доме за время, пока я была в ванной.

В его руке были кольца и от гранаты, и от связки ключей лаборатории, и из шкатулки, стоявшей в бюро — украшения его мамы, и еще какие-то мне неведомые железяки.

— Да, — прошептала я, хотя того кольца, что я имела в виду, в его ладони не было.

Колечки звякнули где-то на полке, рядом с моей статуэткой собаки, а я больше не видела ничего, кроме звездопада в глазах цвета индиго.

Его привычка запускать мне в волосы на затылке руку, прежде чем поцеловать, у меня уже автоматически вызывает отряд мурашек на шее.

И самые идеальные губы на свете, самые чувственные и нежные не заставили себя долго ждать, пленяя мои в поцелуе.

Я снова растворилась в нем, утонула, не заметив, как полотенце упало на пол, только почувствовав его горячие ладони на спине поняла, что его уже нет на мне.

Безумное желание накрывало в секунды просто от касаний его кожи к моей, от жарких поцелуев и сильных рук, бесстыдно сжимающих ягодицы.

Дернув веревку из его спортивок, поймав удивленный взгляд Кирилла, я присела на колени, стягивая с него брюки и толкая на край кровати.

Кирилл замер, предоставив мне самой решить, что я хочу.

Обхватив ладонью горячий, налившийся ствол, слегка сжимая, погладила бархатистую кожу, с вожделением глядя на блестящую головку, тяжелеющую в моих руках все больше.

Едва я коснулась губами центра, медленно опускаясь и кончиком языка пробежавшись по кругу, услышала хриплый стон, отразившийся во мне ударной волной только потому, что ему нравится, что он в моей власти. Сжимает простынь в кулаках, и по его телу пробегает дрожь, как и по мне, будто нас одним электричеством прошивает до кончиков пальцев.

Глубже вбирая и чувствуя, как нежная, гладкая кожа головки задевает небо, от нетерпеливого толчка Кирилла, дорвавшегося до желанного, подняла на него глаза и встретилась с черным взглядом, с пьяной пеленой огненной страсти.

Не в силах сдержать себя, он опустил руку, путаясь в моих мокрых волосах, неотрывно глядя на меня, и толкаясь снова, не выдержал и грозно прорычал: