Фантош оборотня или Прочь из моей головы!

- Предел был пройден задолго до, - опустила глаза, обдумывая услышанное. - Но до сих пор мечусь в сомнениях, а сама ли думаю?.. Ощущаю пустоту одиночества в душе, но продолжаю сомневаться. Замкнутый круг. Ищу подвох, накручиваю, что очередная игра кукловода... Слишком долго мне внушали, что я обычная... Слишком долго ОН внушал, что я простая фантош.

- Я в этом был до последнего убеждён.

- До последнего?

- Пока кукловод тебя не оставил.

- Это плохо?

- Обычно бросают ненужных игрушек.

Заявление покоробило, несмотря на то, что должно было приободрить. Смешно ли, но услышать, что Демьяну на меня плевать, больно. Видимо, одержимость не перебороть.

- А как же голоса в голове у пациентов и заточение рассудка годами?

- В большинстве случаев - посттравматика, самовнушение. Психика человека слаба, будучи единожды порабощённой силой извне, потом не может отделить свои мысли от навязанных.

- Да, так и у меня...

- Человек ломается быстро. Сдаётся... Поэтому хозяин использует куклу до суицида или другого громкого эпизода, убийства, самоубийства...

- Или как в моём случае, - понимающе кивнула, хотя жуткая права не приносила облегчения. - Нападения на меня... несчастного случая.

- Типа того, - подтвердил мозгоправ. - Но я бы не назвал ваш случай несчастным.

- Почему? - прищурилась. Недоброе предчувствие неприятно кольнула в груди.

- На вас напали специально, - холодно резанул очередной неутешительной новостью Эпштейн. - Они это планировали.

- Что?.. Как?.. Зачем?.. - разволновалась, не в силах мыслить ровно. - Трасса в сотни километров. Ночь, лось под колёса... Авария... я выживаю... они нападают?.. - в голове никак не укладывалось, как подобное можно распланировать.

- Да, - ни на миг не усомнившись, настаивал Шлёма. - Холодный расчёт, но, как понимаю, расхождения в плане могли быть.

- Я выжила... - бормочу больше для себя.

- Не думаю, что они хотели тебя убивать, - окатил безжалостной правдой психотерапевт. - Скорее, стремились припугнуть, проучить твоего хозяина.

Вот это совсем удар по дых, даже скорее нож в сердце. Стало трудно дышать:

- Зачем?

- Это разговор для другого времени и места, - смягчился Шлёма и чуть улыбнулся: - Сейчас я хочу, чтобы ты встряхнулась и вернулась к жизни. Поверь в себя. Ты - уникальна, пусть этого и не знаю другие. Ты сильная! Смогла то, что не удавалось другим. Так докажи себе и своей семье, что ни одна тварь, ничто на свете не может тебя сломить! Жизнь она такая... непредсказуемая...

- Почему вы со мной возитесь? - уже сидя на переднем кресле машины, покосилась на мужчину.

- То есть? - бросил хмурый взгляд Эпштейн, хотя старался неотрывно смотреть на дорогу.

- Почему решили за меня взяться? Я ничем не лучше других.

- Во-первых, как уже говорил, ты поразила своей силой и выносливостью. Во-вторых, вижу, что у тебя есть шанс выбраться из клоаки, в-третьих, ты очаровательная женщина с удивительным чувством юмора.

- А-а-а, - протянула устало. - Вы против того, чтобы клоун с арены сходил...

- Говорю же, удивительное сочетание стойкости, духа и самокритичности, - потешался психотерапевт.

- Девушка из клиники, - рассуждала, сменив тему, - такая юная. Ей не больше 20-ти, а вы говорите почти 30-ть!

- Это её способность, - вновь посерьезнел Шлёма. - Замерла в том возрасте, в котором случилось помутнение.

- А ребёнок? - не смогла промолчать, ведь дети для меня - всё, а услышав жуткую историю, в голове настойчиво вертелась мысль, что нужно узнать о судьбе малыша.

- Он выжил, - удивил Эпштейн. - Его усыновили.

- Его? - уточнила ровно.

- Это был мальчик, - резонно подметил психотерапевт.

Вот теперь полегчало, даже выдавила секундную улыбку:

- Это хорошо... А кто был её хозяином? - вопрос пугал, но хотела задать.

- Никто не знает, кроме самого зверя и, конечно, жертвы.

- А вам она не рассказывала?

- Ты же понимаешь, что он бы не позволил.

- А отец ребёнка?

- Не знаю... - было видно, что разговор стал неприятен Шлёме, поэтому поспешила сменить тему:

- Получается, большинство психически нездоровых с голосами в голове на самом деле - бывшие игрушки?

- Да.

- И убийцы, коим шептали голоса?..

- Работа, которую приятно совместили с развлечением.

- Даже если убийство было заказным?

- Тем более...

- А маньяки?

- Тоже развлечение.

- Это жестоко.

- Я не говорил, что правда прекрасна и сладка. Это жизнь, таков мир и порядок. Нашу суть невозможно изменить, - пауза затянулась, Шлёма уточнил: - Тебе ведь известно, что я тоже...

- Да, - кивнула коротко.

- И тебя это не напрягает, - продолжал наводить туману Эпштейн.

- Нет, меня интересует другой вопрос: вы такой же, как другие твари? - нахмурилась, глядя косо на мужчину. - Беспринципный монстр?

- Милен, поймите, - терпеливо рассуждал психотерапевт. - Мы не злы, так же, как не монстры - акулы, тигры, нападающие на свои жертвы. Мы - существа иного порядка с другим пониманием жизни, обостренным животным инстинктом и взглядом на допустимое.

- Твари! - отрезала холодно и отвернулась, бездумно взирая на пролетающий за окном пейзаж.

- Если вам угодно, - без обидняков согласился Шлёма.