Читаем Фантум 2012. Локальный экстремум (сборник) полностью

Как только он заявился на слушание в рабочей униформе (черный фрак, бабочка, белые туфли, ехидная улыбка, фирменная прическа), зал взорвался! Встретили, что называется, по одёжке. Присяжные повскакивали с кресел и начали отпускать в сторону управляющего оскорбительные эпитеты (досталось и его матушке с батюшкой). Советники по делам морали и нравственности, слушая потоки присяжной брани, даже не пытались прятать довольные улыбки. Судья схватился за молоток, но так и не стукнул: слушание закрытое, репортеров нет – можно и погодить. Бурное негодование, тихая радость и обострившееся любопытство – вот полный психоспектр аудитории уже через несколько секунд после появления управляющего. Равнодушных зрителей не осталось.

Он остановился в трех шагах от кабинки ответчика, повернулся к присяжным, поклонился им в пояс и прошел на своё место. Присяжные как-то сразу угомонились, а вот адвокаты истцов тут же заявили протест по поводу «внешнего вида ответчика». Но судья (стильная мантия, креативная кепочка…) показал себя истинным знатоком гардеробных вопросов и протест отклонил как не имеющий отношения к сути дела, да еще и молотком стукнул. Нужды в этом никакой не было, но если у тебя есть молоток, почему бы им не стукнуть?!

Следующий час управляющий изо всех сил старался не уснуть. Сказывался ночной образ жизни. В это время адвокаты истцов пространными рассуждениями пытались повлиять на мнение присяжных, но по иронии судьбы больше всего повлияли на ответчика. Обличительные речи звучали так убаюкивающе, что глаза управляющего закрывались сами собой, веки отяжелели и ни в какую не хотели подниматься. Резонерство действовало на него как сильнейшее снотворное. Он бы наверняка уснул, если бы адвокаты истцов периодически не украшали свою речь заумными красивостями. Услышав очередной перл, управляющий вздрагивал, по его телу пробегала судорога, глаза открывались и сон отступал. Некоторые из этих перлов он помнил до сих пор: «стагнация нравственной эволюции», «порочный эпатаж антигуманной сущности», «квинтэссенция духовной энтропии современного мегаполиса», «развращающая физиономия порочно-растлевающей деятельности»…

Но вот пришла и его очередь выступить перед судом.

Наконец-то можно размяться! В этой кабинке так тесно!

Управляющий рассказал всё, что хотел. Он говорил проникновенно и убедительно. Это был экспромт в состоянии риторического экстаза. Это была речь фанатика, для которого поклонение Сфере стало смыслом жизни. Это была речь проповедника, желающего донести до своей паствы суть величайшего культурного явления. Это была речь философа, рассуждающего об архитектуре человеческой души.

Управляющий превозносил Сферу до заоблачных высот, не забывая о фактах.

Он никого не обвинял.

Он говорил правду.

Не прошло и пяти минут от начала его выступления, а присяжные уже очень четко усвоили:

что сама по себе Сфера не способна генерировать не только пороки, насилие и зло, но и вообще ничего;

что Сфера – это зеркало, которое отражает мысли, страхи и желания человека вне зависимости от его воли (разумно ли обвинять зеркало, если, как говорится, с физиономией нелады?!);

что возрастной ценз для гостей клуба – двадцать лет, хотя по закону клуб имеет право открыть свои двери каждому шестнадцатилетнему школьнику;

что все участники представлений заходят в Сферу исключительно по собственному желанию, будучи в здравом уме и доброй памяти (это подтверждают расписки, заполненные при свидетелях, и визуальные записи соглашений);

что каждый участник получает солидное денежное вознаграждение и может им распорядиться по собственному усмотрению еще до начала представления;

что за сценой постоянно дежурят две бригады скорой помощи (работу медиков полностью оплачивает клуб);

что Собственники клуба не такие уж кровожадные монстры, какими их тут нарисовали…

На этом первый акт закончился.

Присяжные, словно одурманенные магическим зельем, всё больше и больше проникались к управляющему симпатией. Половина победы уже лежала у него в кармане. Осталось только развить успех.

Управляющий выдержал паузу, на секунду закрыл лицо ладонями, кончиками пальцев помассировал виски, опустил руки и приступил ко второму акту.

Он скорбел о своей загубленной жизни («Мне никогда не покорить нравственных вершин, я обречен жить среди ханжества и пороков…»), он восхищался советниками, людьми, чья высокая нравственность по праву считается эталоном и не подвергается сомнению («Видеть перед собой таких людей – для меня настоящий культурный шок…»), он признавал их правоту («Большинство обвинений, прозвучавших здесь в мой адрес, вполне справедливы…»).

Никто не заметил, как и когда раскаявшийся грешник снова превратился в преуспевающего менеджера. Всё произошло очень плавно и естественно.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже