Фантум 2012. Локальный экстремум (сборник)

– Ну, ты помнишь, сколько шума было вокруг этого открытия. С тех пор найдены тысячи предметов. В основном это каменные орудия – чопперы, отбойники, ядрища-заготовки, неудавшиеся изделия, огромные наковальни, на которых всё это обрабатывалось. Наша группа на прошлой неделе нашла еще одну наковальню. Представь себе огромный камень с плоской поверхностью, испещренный тысячами ударов. Я даже сейчас слышу, как он звучит: «Чжих-чжих, камнем по камню, чжих-чжих!» – Сашка Разин раскраснелся, глаза блестели. – Понимаешь, он смотрит на меня своим слепым испещренным «лицом», этот древний камень, и я вижу весь процесс.

Потом Сашка вдруг вспомнил, как они заблудились в пещере, еще студентами, и нашли выход только через сутки. Сколько их было в связке? Никто не паниковал, выбирались молча. Почти без света, почти наощупь. Вспомнил, как молчали каменные своды – именно тогда он впервые ощутил давление вечности.

– Влад, у камней есть характер! Скрытые возможности! Они помогают человеку переосмыслить многие понятия, – он указал пальцем в ночное небо, – вселенских масштабов, вселенских… понять бесконечность мироздания. Они обладают духовностью.

– Не зря же первые божества были каменными, – согласился Петрик, – священные, укрепляющие силу и дух. А почему укрепляющие? Потому, что для обработки нужны были определенные усилия, навыки, смекалка. В древности с камнем «договаривались», то есть находили нужные формы и свойства.

– Влад, ты же знаешь, мне вечно в голову лезет всякая философская чушь. Вот и сейчас – я знаю, что камень этот лежит здесь всю его каменную жизнь, что он и есть тот самый символ вечности. Мостик между настоящим и прошлым.

– Конечно, представить только, что тысячи, сотни тысяч лет назад до тебя древние люди прикасались к нему, и не такое в голову полезет.

– Что тысячи… миллионы!

– Реальный возраст знают сами камни, – согласился Петрик.

Внезапно на склоне возникла суматоха, беготня на берегу. Крики, визг.

– Свети правее, еще правее! Вот он, бежит вверх! – слышалось в стороне.

Смутная фигура маячила серой тенью на склоне. Метнулась в сторону и исчезла за деревьями.

– А а а, ловите!

– Снежный человек! Снежный человек! – кричали на берегу.

Петрик чуть не подавился сэндвичем. Вскочил, озираясь.

– Смотри туда! – Разин указал на темный склон.

К Петрику рванули Ксения и Денис, Ник и Кость уже были рядом.

– Где? Где?

– Снежный человек! – Луч прожектора, установленного на «посудине», выхватил человеческую фигуру, выглядывавшую из-за дерева. К нему присоединился еще один, с лодки археологов, и вот уже яркое пятно накрыло лохматое чудище.

Все стояли изумленные.

И вдруг, словно провал – наступила тишина.

Петрик жадно всматривался в незнакомое существо – мощное тело его было покрыто светло-серой шерстью, и казалось, что волосы-усы-борода были единым массивом. Шеи не видно, словно голова посажена прямо на торс. Грудь выдавалась вперед, на фоне крупного тела руки казались короткими. В руках существо держало большой камень. Но постепенно у профессора возникло сомнение в достоверности происходящего – слишком спокойно оно себя вело.

Внезапно существо подняло руку и помахало. И тут он почувствовал всю нереальность случившегося. Кто-то включил приемник, бухнула музыка, все зашумели.

А существо начало спускаться прямо к нему, на ходу сдирая с себя лохмотья – накладные плечи, шкуру (и где они только ее откопали?).

Петрик почувствовал разочарование, даже горечь.

– Ха-ха-ха! – смеялся друг Сашка. – Ха-ха-ха! Как мы тебя!

– Ах ты, жук! – возмутился Петрик. – Чортяка, покусился на самое святое! Трясця тоби в бик!

– Знал, знал, дружище, чем тебя тронуть.

Подошел «снежный человек», протянул руку.

– Руслан, – это был парень-археолог из Сашкиной компании. – Рад познакомиться, Владислав Григорьевич. Не сильно мы вас?

– По старой дружбе, понятно, – обернулся к другу Петрик.

– А что ты так удивляешься, Влад? Кто в пещерах выл «пещерным человеком»? Помнишь? Попил кровушки не только у меня, так что считай, теперь мы квиты.

Лаял пес, хохотала Ксения, Ник хлопал по плечу лохматое чудище и обнимался с ним. Петрик не выдержал, улыбнулся. Потом рассмеялся, и было заметно, что он не сердится.

– Жук…

Пес подпрыгнул, пытаясь дотянуться до лица и лизнуть его.

– Да не ты, Жюк, не ты. Господи, и что же в тебе такого французского? – Он пытался уклониться от мокрых и грязных лап, но псу хотелось его лизнуть.

Тогда Петрик присел на корточки и подставил щеку – давай, мол, давай, слюнявь. Потом притянул пса к себе и сказал ему в ухо:

– Подожди, Жюк, мы его найдем, нашего с человека!

Синий пласт наступающей ночи делал огонь костра каким-то особенным. Волшебным. Весело трещали сухие ветки, пламя рвалось ввысь, к небесам.

Ужин был съеден, сметен – Лариса оказалась искусным поваром.

Она приготовила шикарное блюдо – нечто среднее между похлебкой и кашей-размазней.

– Запах божественный! Не помню, когда последний раз ел такую вкуснятину! – заявил Петрик с полным ртом.

– Ты и дома, наверное, на кухне разводишь огонь, а? – хохотнул Ник, облизывая ложку.