Фантум 2012. Локальный экстремум

Энджел сняла туфли, села на край столешницы, резко оттолкнулась ногами от пола, дважды повернулась вокруг своей оси, прижав колени к груди, и встала в центре стола. Бордовый пиджак пролетел два метра и опустился на черный углепластик (капитан тут же убрал его со щита и повесил себе на предплечье). Заколка отправилась к Бойцу. Волосы рассыпались по белой блузке.

– Девушка в центре пяти стихий загадывает желание! Танцевальная композиция! Музыка публичная! – Энджел встала на цыпочки, подняла руки, вытянулась стрункой, как перед прыжком в воду с трамплина, и замерла.

Управляющий понял, что не сумеет ее остановить. Гости увидели десерт и уже пустили слюни, рассчитывая вкусить сладкое лакомство. Он опоздал. Теперь любое вмешательство превратит зрителей в рычащих псов, скалящих зубы.

Шоу началось, и это было не его шоу.

Но управляющий не очень огорчился. Чутье подсказывало, что намечается эстетическое зрелище. Официантка, танцующая на столе в двойном кольце вооруженных мужчин (управляющий не сомневался, что гости вооружены), – это ли не эстетика?

И к тому же любое шоу когда-нибудь заканчивается…

* * *

– Вода и Ветер, – Энджел резко повернулась к Мишке и, опустив руки, показала на него прямыми ладонями.

Волны…

Мишка прилип к полу и вцепился обеими руками в спинку стула.

Волны.

Они бежали по девичьему телу и грозили обрушиться со стола прямо на него. Огромные, закручивающиеся пенным гребнем шелковистых русых волос.

Отшумели, ударили о край стола, разлетелись фонтанами-всплесками – и уже нет их. Теперь только мелкая рябь слетает брызгами с кончиков пальцев, чтобы еще через мгновенье раствориться в зеркальной поверхности.

И снова волны. Всё больше и быстрее. Шторм усиливался.

Мишка не мог на это смотреть. Слишком реалистично. И отвернуться не мог. Волны пугали, девочка притягивала. Пустота внутри него стала пульсировать и наполняться далеким гулом прибоя. Кожа покрылась мурашками, на глазах выступили слезы.

Прошлое возвращалось.

А юное тело уже изгибается на самом краешке стола, как тонкая ива под напором урагана, то в одну, то в другую сторону. И дрожит каждым пальцем-листочком. В какой-то момент Мишке показалось, что она не устоит, не удержится и ее сдует прямо на него.

Он инстинктивно поднял руки – и девушка-ветер тут же опустилась в его ладони… Изогнулась еще больше, обдала его каскадом волос, обожгла молодостью, свежестью, трепетным дыханием, дурманящим запахом безграничной свободы и упорхнула обратно, чтобы снова превратиться в натянутую струну.

Степ и медленный разворот на триста с чем-то градусов.

Мишка вытер ладонью пот со лба и улыбнулся: только что он снова поймал ветер – первый раз за последние три года – и ничего, не обделался.

– Огонь! – еще один изящный поворот, указание ладонями на Бойца – и руки Энджел уже переплетаются языками пламени. Секунда – и пламя охватывает ее целиком. Теперь уже она вся – огонь. Страстное аутодафе в ритме зажигательного фламенко. Пожарные могут отдыхать.

Жаркая девочка, подумал Мишка. Горячая. Упругая. Слишком яркая для меня. Хотя нет… Девчонка что надо! Просто блеск! Это я для нее слишком тухлый. Так будет честнее. Три года галактического одиночества основательно меня приморозили, и теперь никакой настольный пожар не согреет. Я слишком остыл, меня уже не зажечь. Ты зря стараешься, девочка-волна, девочка-ветер, девочка-огонь… Я безнадежен. Прости. Не могу смотреть на такие краски. Ты слишком ярко горишь…

Но и не смотреть он не мог.

Есть вещи, от которых нельзя отвернуться. И абсолютно неважно, какие тараканы расплодились в твоей голове и как далеко ты убежал от самого себя.

Просто надо смотреть. Вот и всё. Ты должен смотреть. Ты должен. Смотреть.

Или она упадет.

– Асфальт! – Ладони показали на Игоря с Антохой. Руки чуть разошлись в стороны, резкий взмах белыми салфетками – Энджел падает на одно колено, прижимает голову к другому и замирает, вытянув руки назад и вверх. Секунда – и белые салфетки взметнулись вслед за умчавшимися авто. Энджел по-прежнему как изваяние.

Зал взорвался. Отмашку стритрейсерам оценили не только Антоха с Игорем.

Гости повскакивали с насиженных мест и окружили Энджел третьим кольцом.

* * *

Чутье не обмануло управляющего. Танец получился эстетичным. И даже слишком! Энджел завела весь зал. Уже к третьей степ-отбивке гости в едином порыве задавали ей ритм. Тарелки, бутылки, столешницы, бокалы – в ход шло всё, что хоть как-то напоминало ударники. Даже «черепахи» стучали парализаторами по щитам. Барабанщики хреновы!