Фантум 2012. Локальный экстремум

Девочка распахнула от удивления черные глазки, любопытной белочкой повертелась вокруг и плюхнулась на коленки рядом. Веснушки на маленьком носике. Порылась, достала откуда-то из недр туники горстку песка и рассыпала его тоненькими пальчиками вдоль ручья. Потом они откинулись на траве, раскинув руки, и долго глядели в небо – словно плыли по реке, прислушиваясь к какому-то только им известному голосу…

* * *

– Матвей, я всё думаю, как вернуть тебя домой.

– Если бы при падении мой прибор не повредился частично, сложностей не было бы. Теперь же… не возникнет притяжения между двумя временными точками.

Наджей наблюдал за тем, как девочка усадила ярко-серебристого жука на «ручей», и солнечный луч заплясал на его зеркальном панцире.

– Мир – это реальность, форма ее восприятия. Я думаю, можно найти множество способов проколоть время. Ты нашел один, мы использовали похожий, но другой. Я уверен, их много, способов объединения пространства-времени. Может, расскажешь, что конкретно сломано в твоем приборе?

– Я теперь человек, стучащийся в дверь. Прибор может доставить к точке моей действительности, но раскрыть ее он не сможет.

– А если допустить, что кто-то в двадцать первом веке тебе откроет дверь, создаст источник притяжения? Ну, теоретически?

– Кто? КТО? Никто не знает, что я здесь – это раз. В нашем мире еще не придуман процесс перехода – это два! Не забывай, что я первый – это три!

– Матвей, ты говорил, что сын всё знает.

– Мой сын… далек… от меня. Он знает, где лежат расчеты, но мне это не поможет.

– А друг, Петров?

– Влад, Петрик. Я уверен, он найдет шифровку.

– Ну?

– Он географ, как и я.

– Так ты сам и ответил на свой вопрос – он, как и ты. Ведь ты смог!

– Он не знает, где я появлюсь, он не знает, что нужно делать, он не умеет…

– Да брось ты, он всё сможет.

Профессор неуверенно покачал головой:

– Думаешь, стоит попробовать?

– Я уверен.

– …Мы можем попробовать вдвоем, ты и я.

– Нет, я останусь здесь, – Наджей посмотрел вокруг, – это уже мое время. Может, когда-нибудь… моя цивилизация найдет способ… отыскать меня. Я буду верить, что они не исчезли навсегда. Может, они переместились в другую галактику? на другую планету? Да мало ли куда мог швырнуть их порыв ветра перемен?

Они сидели и молчали, но думали об одном – о призрачной надежде. Хрупкой, прозрачной.

Но разве надежде нужны здравый смысл и трезвость ума? Она сильна порывом, импульсом, сметающим все преграды.

– Пойдем, – Наджей вдруг поднялся. – Мы в диком мире? Это мир эмоций и чувств, мир целиком живой. У пространства-времени есть своя душа, ты должен почувствовать ее сиюминутность!

Он зашагал к реке, профессор едва успевал за ним. Тропинка петляла между деревьями нескончаемой нитью. Иногда ее пересекали странные следы, словно кто-то пробежался в обуви на острых каблучках. Что за животные жили здесь? Неизвестно.

Блеснула река впереди.

– Огого-огого-го-го-го-о о! – крикнул Наджей громовым голосом.

С противоположной стороны реки донеслось:

– Огого-огого-го-го-го-о о!

– Эгегей-гегей-ге-ге-гей… ей… ей!

И тут же в ответ:

– Эгегей-гегей-ге-ге-гей… ей… ей!

И стихло эхо, притаилось среди диких скал на другом берегу, растаяло ветром где-то между небом и землей.

– Ну, давай же! Давай!

И профессор, вдохнув полной грудью, прокричал:

– Уг-ю ю ю ю юй-юй!

В ответ удивленно:

– Уг-ю ю ю ю юй-юй?

– Эгегей-гегей-ге-ге-гей… ей… ей…

– Эгегей-гегей-ге-ге-гей… ей… ей…

Река плескалась синим полотном, отражая пространство. Скалы цеплялись за облака. У водопоя стояли дикие лошади. Испугавшись незнакомых звуков, они резкими скачками унеслись прочь. Вспугнутые пернатые понеслись светлым облачком над самой водой.

Они еще долго кричали, до хрипоты, словно мальчишки.

– Что же такое пространство, время? – спросил Наджей. И тут же ответил: – Игра в бесконечность, где каждая точка является центром событий. Солнце, река, камень на берегу. Если ты хочешь пронзить пространство, ты должен сам стать центром событий. Точкой – Вселенной. Пойдем, я покажу тебе кое-что.

Они отыскали тропинку и углубились в лес, надеясь, что более легкая добыча, чем непонятные двуногие, отвлечет хищников, бродивших вокруг. Хотя у них и были с собой копья, профессор сомневался, что сможет отразить нападение.

Таившаяся вокруг опасность сковывала шаг, и они двигались осторожно. Лес был распахнут настежь. Трава, кустарник, деревья – в тесноте, вперемешку. Откуда-то слева, вдалеке, они услышали хриплый рев, он прокатил широкой волной по лесу, заставив задрожать всех его обитателей. С противоположной стороны нехотя отозвался кто-то. С затихающими повторами рассыпались по лесу медно-духовые крики. Каркнул рядом сизо-черный ворон, сорвался с ветки. Внезапно невидимый дирижер приказал – стоп! – чтобы перевести дыхание.

И навалилась тишина… Мрачная, тревожная.

Профессору стало страшно. Ледяными иглами страх впился в мозг, пронзил насквозь тело. Первобытный страх. Кровь сотен поколений воинов заиграла в жилах, напомнив о том, что в первобытном мире не человек был главным. Здесь свои лидеры, у которых когти острее, а клыки – крепче.