Фараон

Хатшепсут, визирь, а также жрецы в полном непонимании смотрели на всю эту вакханалию.

— А ну пошли от меня мешки блохастые, — я делал вид, что распинываю кошек, хотя на самом деле, лишь слегка поддевал их носком сандалии, — да видел я её недавно, видел, вашу богиню. Отвалите от меня.

Мои слова слышали все и глаза людей округлялись.

— Проклятые носители блох, ненавижу, — я подошёл вплотную к стоящим жрецам и царю, по-прежнему окружённый сотней кошек, — чуют твари присутствие во мне своей богини.

Рты жрецов открылись.

— Идём в храм, — Хатшепсут не стала им ничего объяснять, но я видел, как её взгляд стал растерянным.

Внутрь мы пошли ограниченным составом, поскольку Хатшепсут явно не хотела, чтобы наш разговор с богиней слышали многие люди. Жрецы выловили несколько кошек, стали их резать, проливая кровь на алтарь и лопоча странные слова-ритуалы, приносить бедных животных в жертву. Довольно странное как по мне выражение почтения к ней, но точно не мне об этом было судить. Через полчаса ритуалов, все четверо стали валяться в ногах у стоящей у дальнего края храма огромной статуи кошки, искусно вырезанной из чёрного гранита, и мазать ей усы кровью невинно убиенных кошек. Мы все стояли молча, ожидая, но кошка была безмолвна, а жрецы видимо испугались говорить то, что якобы она им сказала. Вскоре верховный жрец вернулся к нам и низко поклонился Хатшепсут.

— К сожалению богиня нема к нашим воззваниям, Твоё величество.

— Это потому, что вы идиоты, — хмыкнул я и под всеобщими взглядами пошёл сам к статуе. Пнув ногой валяющегося под ногами одного из жрецов и подойдя ближе, я дал звучного щелбана по носу каменной статуи.

— Слышь кошка драная, какого х. я ты меня сюда заху…а, — зло спросил я у статуи, — из-за тебя ебан…я ху. а, я теперь не знаю, как отсюда выбраться.

Разумеется, я и не думал, что статуя будет мне отвечать, сделал это чтобы шокировать всех и мне это удалось, поскольку, когда я повернулся, все жрецы смотрели на меня выпученными глазами, увидев подобное святотатство.

— Ну вот видите…, - я начал говорить, как внезапно в храм дунул лёгкий ветерок, который пошевелил маленькие тарелочки на инструментах систр, которые тут были расставлены во множестве. Взметнувшаяся пыль с пола заставила меня расчихаться, а по всему пустому залу словно раскатился тихий смешок от зазвучавших металлических тарелочек инструментов.

Когда я закончил чихать и поднял взгляд, то увидел, как все жрецы богини Бастет валялись на полу уткнувшись лицами в пол, рядом с ними лежали и другие жрецы, пришедшие с Хатшепсут. Она сама опустилась лишь на одно колено и смотрела на меня поражённым взглядом.

Я ругнулся, последний раз чихнув, и царь пришла в себя от этого звука.

— Оставите нас, все, — с угрозой произнесла она.

Жрецы, прибывшие с ней, явно были недовольны её решением, но спорить естественно не могли, а потому поднялись, силой подняли поражённых от чего-то простым потоком ветра жрецов Бастет, и удалились к входу, оставив нас одних с царём Хатшепсут.

— Я прошу простить меня бог Монту, за свою неучтивость при нашей первой встречи, — сказала она, так и оставаясь стоять на одном колене.

— Поднимись, я уже говорил, мне чужды человеческие изъявления верности.

— Тем не менее, ты не избегаешь их, — справедливо заметила она, вставая на ноги, оказываясь одним ростом со мной.

— Я избегаю вмешиваться в ваши дела, это не мой мир.

— Вчера мы долго беседовали с визирем, — она прямо посмотрела на меня, — и то, что я увидела сегодня, только подтвердило его мысли. Ты ведёшь себя как бог, знаешь то, что недоступно простым людям, поэтому я признаю тебя выше себя.

— Погоди, — я поднял руки, — я этого не хочу! Пусть ты и слегка приукрасила своё происхождение, не будем отрицать того факта, что цари Египта произошли и любимы богами.

Тут я улыбнулся и пошевелил ладонью, что вызвало у неё недовольную гримасу, видимо она сама поверила в свои собственные придумки об этом.

— Но я вижу, что люди довольным твоим правлением. Народ счастлив, в государстве всё хорошо, поэтому всё, что я хочу, жить тихо и мирно, пока не вернётся настоящий хозяин этого тела.

Мои слова сильно удивили Хатшепсут, которая видимо думала, что я сейчас захвачу трон.

— И ты не хочешь заявить свои права на власть? Ты ведь бог! — изумилась она.

— Пусть я побуду здесь на земле, богом лени, — улыбнулся я, — предлагаю тебе договор. Ты даёшь мне имение, людей и золото, чтобы я жил в нём в спокойствии и достатке, а я не буду лезть к тебе или вообще как-то отсвечивать. Правь дальше, как правила, тем более, что это у тебя вроде как хорошо получается.

Изумлению Хатшепсут не было предела, она явно думала торговаться со мной за то, чтобы остаться хотя бы соправителем, а тут я сам предложил ей свою самоизоляцию.

— Честно, в это трудно было бы поверить, будь ты человеком, — призналась она, протягивая мне руку, — но ты бог и я согласна. Твоя жизнь в роскоши, в обмен на невмешательство.

Я пожал потную, мягкую ладонь и потряс её.

— Договорились!

— И, если это так, могу я у тебя попросить о ещё одной вещи? — спросила она.