Фараон

Сидела в тюрьме и Кама. Ее, как зараженную проказой, держали в клетке. Правда, ее навестил чудотворец-лекарь, прочитал над ней молитву и дал ей пить всеисцеляющую воду, но, несмотря на это, финикиянку не покидала лихорадка, а медно-красные пятна над бровями и на щеках выступали все резче. Из канцелярии номарха пришло предписание увезти ее в восточную пустыню, где вдали от людей находилась колония прокаженных.

Но вот однажды вечером в храм Птаха явился начальник полиции и сказал, что хочет поговорить с верховными жрецами. С начальником были два агента и человек, с ног до головы закутанный в мешок.

Ему тотчас же ответили, что верховные жрецы ожидают его в часовне перед статуей богини.

Оставив агентов у ворот храма, начальник полиции взял человека в мешке за плечо и, в сопровождении жреца, повел его в часовню. Он застал там Мефреса и Сэма в торжественном облачении верховных жрецов, с серебряными бляхами на груди.

Начальник пал перед ними ниц и сказал:

— Согласно вашему приказанию, я привел к вам, святые мужи, преступника Ликона. Хотите увидеть его лицо?

Когда они выразили согласие, начальник полиции встал и снял с арестованного мешок.

Оба верховных жреца вскрикнули от изумления. Грек действительно был настолько похож на наследника престола, что трудно было не поддаться обману.

— Так это ты, Ликон, певец языческого храма Ашторет? — спросил связанного грека жрец Сэм.

Ликон презрительно усмехнулся.

— И ты убил ребенка наследника? — спросил, в свою очередь, Мефрес.

Грек посинел от злобы и дернулся, пытаясь разорвать связывающие его путы.

— Да, — вскричал он, — я убил щенка, потому что не мог найти его отца — волка… да сожжет его огонь небесный!

— Чем он провинился перед тобой, убийца? — спросил с негодованием Сэм.

— Чем провинился? Он похитил у меня Каму и ввергнул ее в болезнь, от которой нет исцеления. Я был свободен, у меня было достаточно средств, чтобы бежать, спастись, но я решил отомстить, и вот я перед вами… Его счастье, что ваши боги сильнее моей ненависти. Теперь вы можете меня убить… И чем скорее, тем лучше.

— Это страшный преступник, — сказал верховный жрец Сэм.

Мефрес молчал и вглядывался в сверкающие злобой глаза грека. Он поражен был его смелостью и, видно, о чем-то раздумывал. Вдруг он обратился к начальнику полиции.

— Вы можете уйти, почтеннейший. Этот человек принадлежит нам.

— Этот человек, — возразил возмущенный начальник, — принадлежит мне. Я поймал его и получу награду от царевича.

Мефрес встал и, вынув спрятанную золотую медаль, заявил:

— От имени верховной коллегии, членом которой я являюсь, приказываю тебе отдать нам этого человека. Помни, что его существование является высшей государственной тайной, и для тебя будет во сто крат лучше, если ты совсем забудешь, что его тут оставил.

Начальник полиции снова пал ниц и, поднявшись, удалился, еле сдерживая гнев.

«Вам отплатит за это наш господин, наследник престола, когда станет фараоном, — думал он, — а я прибавлю вам и свою долю — вот увидите!»

Стоявшие у ворот агенты спросили его, где арестованный.

— На арестованном, — ответил он, — почила рука богов.

— А наше вознаграждение? — нерешительно спросил старший агент.

— И на нашем вознаграждении тоже почила рука богов, — сказал начальник. — Убедите себя, что вам только снился этот узник, это будет для вас гораздо полезнее и безопаснее.

Агенты молча опустили головы. В душе, однако, они поклялись отомстить жрецам, лишившим их такого хорошего заработка.

После ухода начальника полиции Мефрес позвал нескольких жрецов и каждому из них шепнул что-то на ухо. Жрецы окружили грека и увели его из священной обители. Ликон не сопротивлялся.

— Я думаю, — сказал Сэм, — что этот человек, как убийца, должен быть предан суду.

— Никоим образом, — решительно ответил Мефрес. — На этом человеке тяготеет несравненно большее преступление: он похож: на наследника престола.

— И что ж вы с ним сделаете?

— Я сохраню его для верховной коллегии, — ответил Мефрес. — Там, где наследник престола посещает языческие храмы и похищает из них женщин, где стране угрожает война, а власти жрецов — бунт, там Ликон может пригодиться…

На следующий день в полдень верховный жрец Сэм, номарх и начальник полиции явились в темницу к Сарре. Несчастная не ела уже несколько дней и была так слаба, что даже не встала со скамьи при входе стольких знатных лиц.

— Сарра, — сказал номарх, которого она знала лучше других, — мы приходим к тебе с доброй вестью.

— С доброй вестью? — проговорила она равнодушно. — Мой сын умер — вот последняя весть. Груди мои переполнены молоком, а сердце — жестокой печалью.

— Сарра, — продолжал номарх, — ты свободна. Не ты убила ребенка.

Мертвенные черты ее оживились. Она соскочила со скамьи и крикнула:

— Я убила! Я! Я одна!

— Слушай, Сарра, твоего сына убил мужчина, грек, по имени Ликон, любовник финикиянки Камы…

— Что? Что ты говоришь? — прошептала она, хватая его за руку. — О, эта финикиянка! Я чувствовала, что она погубит нас. Но грек… Я не знаю никакого грека. Чем мог провиниться перед греком мой сын?