Фараон

— Сегодня, может быть, сейчас, — ответил, волнуясь, жрец, — произойдет солнечное затмение…

Фараон даже отпрянул от неожиданности.

— А какое мне дело до солнечного затмения? Тем более в такую минуту?

— Господин, — ответил Пентуэр, — я тоже так думал, пока не прочитал в древних летописях описание затмения… Это такое грозное, устрашающее явление, что необходимо предупредить о нем весь народ.

— Непременно, — вставил Хирам.

— Почему же ты раньше не оповестил нас? — спросил жреца Тутмос.

— Два дня меня держали в темнице солдаты… Народ мы уже не успеем предостеречь. Но сообщите, по крайней мере, караулам при дворце, чтобы хоть они не поддались переполоху.

Фараон хлопнул в ладоши.

«Какая неудача», — прошептал он, а затем сказал вслух:

— Как же это произойдет и когда?..

— День превратится в ночь… — ответил жрец. — Это продлится столько времени, сколько нужно, чтоб пройти пятьсот шагов. А начнется в полдень. Так сказал мне Менес.

— Менес? — повторил фараон. — Мне знакомо это имя…

— Он писал тебе об этом, государь! Так объявите же войскам!..

Немедленно прозвучали рожки. Гвардия и азиаты построились в полном вооружении, и фараон, окруженный штабом, сообщил солдатам о затмении, прибавив, чтоб они не боялись, ибо тьма скоро исчезнет и он сам будет с ними.

— Живи вечно! — возгласили стройные шеренги.

Одновременно было отправлено несколько всадников в Мемфис.

Военачальники стали во главе колонн, фараон задумчиво шагал по двору, сановники тихонько переговаривались с Хирамом. Царица же, оставшись одна, пала ниц перед статуей Осириса.

Был второй час, когда солнечный свет и в самом деле стал тускнеть.

— Действительно настанет ночь? — спросил фараон Пентуэра.

— Да. Ненадолго.

— А куда же денется солнце?

— Скроется за луной.

«Надо будет вернуть милость жрецам, наблюдающим звезды», — подумал фараон.

Сумрак быстро сгущался. Лошади азиатов проявляли беспокойство, стаи птиц спускались вниз и с громкими криками облепили все деревья сада.

— Эй, песенники! — скомандовал Калипп грекам.

Затрещали барабаны, взвизгнули флейты, и под этот аккомпанемент греческий полк запел веселую песню про дочку жреца, которая так всего боялась, что могла спать только в казармах.

На желтые ливийские холмы пала зловещая тень и с молниеносной быстротой закрыла Мемфис, Нил и дворцовые сады. Тьма окутала землю, а на небе появился черный, как уголь, шар, окруженный огненным венцом.

Неимоверный крик заглушил песни греческого полка. Это азиаты издали военный клич и пустили к небу тучи стрел, чтобы спугнуть злого духа, который хотел пожрать солнце.

— Ты говоришь, что этот черный круг — луна? — спросил фараон у Пентуэра.

— Так утверждает Менес.

— Великий же он мудрец! И темнота сейчас прекратится?

— Непременно.

— А если луна оторвется от неба и упадет на землю?

— Этого не может быть. А вот и солнце! — радостно воскликнул Пентуэр.

По полкам пронесся клич в честь Рамсеса XIII.

Фараон обнял Пентуэра.

— Воистину, — сказал фараон, — мы видели удивительное явление. Но я не хотел бы видеть его еще раз. Я чувствую, что, если бы я не был солдатом, страх овладел бы моим сердцем.

Хирам подошел к Тутмосу и прошептал:

— Пошли сейчас же гонцов в Мемфис. Я боюсь, как бы верховные жрецы не затеяли что-нибудь недоброе.

— Ты думаешь?

Хирам кивнул головой.

— Они не управляли бы так долго страной, — сказал он, — не передоили бы восемнадцать династий, если бы не умели пользоваться такими случаями, как сегодня.

Поблагодарив солдат за проявленную ими выдержку, фараон вернулся к себе. Он все время впадал в задумчивость, говорил спокойно, даже мягко, но на красивом лице его была какая-то неуверенность. В душе Рамсеса происходила мучительная борьба. Он начинал понимать, что жрецы располагали силами, которые он не только не принимал в расчет, но даже отвергал, не хотел о них и слышать.

Жрецы, наблюдавшие за движением звезд, сразу выросли в его глазах. И фараон подумал, что надо непременно познать эту удивительную мудрость, которая так чудовищно путает человеческие планы.

Гонец за гонцом отправлялись из царского дворца в Мемфис, чтоб узнать, что там произошло во время затмения. Но гонцы не возвращались, и над фараоновой свитой простерлись черные крылья неизвестности. Что у храма Птаха произошло что-то недоброе — в этом никто не сомневался, но никто не решался строить догадки о том, что же именно случилось. Казалось, будто и фараон, и его доверенные люди рады каждой минуте, протекшей без известий.

Тем временем царица, подсев к фараону, шептала ему: