Фараон Эхнатон

Человек, к несчастью, недолговечен. Он приходит — и не спрашивают на это его согласия. Он уходит. И тоже не спрашивают согласия. Даже не интересуются его мнением на этот счет: все ли успел сделать в жизни? Построил ли себе гробницу? Достаточно ли ее украсил? Эхнатон подчинен общему закону. Закон этот столь же бесчеловечен, сколь и человечен. С ним приходится считаться, что Эхнатон и делает. Но благоразумен ли он? Можно предположить, что на троне останется Кийа. Что это? Новейшая царица Хатшепсут? Она поведет Кеми? И куда поведет? Вокруг нее останутся Эйе, Хоремхеб, Маху, Туту… Останутся ли? Кто же будет править на самом деле? Если не Кийа, то Семнех-ке-рэ. Или мальчик, милый мальчик — Тутанхатон. Допустим. В том же окружении? Кто же будет подлинным правителем: Семнех-ке-рэ, Тутанхатон или это самое Окружение? Как пожелает повернуть судьбу Кеми и Великого Дома бог единый и милосердный, Атон, сияющий в небе?..

О Семнех-ке-рэ с юных лет говорили, что он симпатичен, вдумчив, внимателен к окружающим. Во дворце его любили почти все. Его высочество не был заносчивым, тщеславие его проявлялось достаточно умеренно. Мягкий характер Семнех-ке-рэ устроил бы всех: сторонники и ярые приверженцы бога Атона были уверены, что его высочество будет в их цепких руках, а приверженцы Амона надеялись с помощью Семнех-ке-рэ — буде он когда-либо станет фараоном — вновь восстановить величие Амона, его жрецов и смертельно обиженной знати.

Источником мягкости его характера Пенту, например, считал образованность. Семнех-ке-рэ был начитан. В десять лет он свободно писал и читал. В пятнадцать — прекрасно разбирался в старинных текстах, начертанных на заброшенных гробницах и разграбленных пирамидах. В двадцать лет женился на умной Меритатон, и с этого дня его прочили в фараоны. Эхнатон никогда не опровергал этого утверждения. Недавно чуть было не объявил своим соправителем. Но и после женитьбы на Кийе фараон всячески подчеркивал свою благосклонность к Семнех-ке-рэ.

Любые резкие перемены в Большом Доме всегда потрясают. Особенно — обитателей его. В редких случаях это чувствует народ. Говоря откровенно, Семнех-ке-рэ был убежден, что разрыв его величества с Нефертити будет подобен землетрясению или затмению солнца. Однако ничего похожего не произошло. Все оказалось значительно проще. До обидного просто! Словно бы ничего и не шелохнулось, словно бы прекрасная царица не оказалась в «гробнице». Впрочем, его высочество и до сих пор уверен, что в Кеми все спокойно лишь только потому, что народ не знает всей правды о любимой царице. И эту мысль он довольно пылко высказал Нефертити.

Царица поразилась его наивности. Какое дело народу до дворцовых переворотов и интриг? Кто знает, что происходит за этими высокими стенами, в Ахетатоне? Кто правит сейчас? Кто будет править через час? Пленные шарданы[26] рассказывают, что где-то на Западе, на островах Великой Зелени, царей выбирают всенародно. Но это больше похоже на сказку. Кеми испокон веку держится на незыблемой власти фараонов. Народ здесь ни при чем. И не было еще силы, которая сокрушила бы Кеми…

— А гиксы? — спросил Семнех-ке-рэ.

— Что — гиксы?

— Разве мало они правили нашей страной?

— Нет, почему мало? Двести лет. Так пишут в старых книгах.

— А ты говоришь — незыблемо!

— Двести лет — не вечность! А власть фараона — преемственная и единая, достославная во веки веков!

Семнех-ке-рэ вернулся к россказням шарданов

— Они болтают многое, — заметил он небрежно.

— Все это сущая ерунда! Кто согласится сложить свою власть? Кто?! Царь?!

— Да, царь. Так говорят шарданы, Нафтита.

Ее величество сказала, что в Кеми происходит нечто странное. Молодые люди, говорят, верят некоторым россказням иноземцев. Не подозревая того, что пленные из самых злостных побуждений могут обманывать несмышленых.

— Да нет же! — возразил его высочество. — Мне доподлинно известно, что за Ливийской пустыней живут некие люди. Эти люди знамениты тем, что выбирают царя.

— Выбирают? — поразилась царица. — На какой же срок?

— Три по три года.

— На девять лет?

— Они говорят: три по три! Каждые три года они устраивают как бы проверку. Подобно тому как некогда праздновали у вас хебсед.

— Тогда, говорят, убивали царя.

— В праздник хебсед?

— Да.

— Увы, убивали! И выбирали себе нового.

— Какой ужас!

Царицу вдруг пробрал холод.

— Так было некогда у нас, — продолжал Семнех-ке-рэ. — Те, которые живут за Ливийской гауетыней, не убивают царей. Не выдержавших проверку — просто изгоняют.

— А потом?

— Выбирают другого.

— Они погибнут! — проговорила царица, насупив брови.

— Напротив, они процветают.

— Ты это видел сам, Семнех-ке-рэ?

— Нет, я слышал рассказы. Всего-навсего.

Нефертити покачала головой. Она вытянула перед собою руку и указательным жальцем дала понять: «Нет!» Так, как это делают немые на рынке Ахетатона.

— Семнех-ке-рэ, — еказала царица опечаленно, — я полагаю, что все это — не твое мнение.

— Что именно?

— Насчет выборных царей.

— Я же сказал: все это слышал от чужеземцев.

— Ты должен позабыть об этом!

— Я-то позабуду, глубокочтимая Нафтита, но сделают ли то же самое и другие?