Фараон Хатшепсут (СИ)

К счастью, Сенмут был без колесницы, и это не могло не радовать. Хоть каплю.

В глубине души поскуливала боль, как от предательства.

Гермиона ведь лишь попыталась помочь ему, ведь считала, что так будет лучше. Да что уж врать, она переживала за профессора и далеко не из эгоистичных побуждений: отправляться домой без него она уже не хотела.

До сих пор от воспоминаний холодного голоса тело охватывал слой льда.

— Что-то случилось?

Сенмут напомнил о себе в мягкой форме и не без присущего религиозному язычнику волнения. Она тут же взяла себя в руки и вынудила свои губы растянуться в улыбке.

— Там же что-то произошло? — подталкивал к разговору милый, но до заката глаз дотошный советник фараона.

Этот прикрытый заботой вопрос был далеко не прост. Любое слово могло испортить всю их затею. Ступая по тонкому лезвию, девушка почувствовала, как пятки прочно врезались в острую сталь, и что назад дороги нет. Ей сказали доверять ему. Но насколько? С осторожным подбором слов, Гермиона всё-таки ответила:

— Произошло, — сглотнула ком в горле, когда на нее уставилась пара внимательных глаз, — жрец ушел в медитацию и сказал, что обо мне позаботитесь вы.

Что именно рассказал профессор, и насколько он доверил их историю кому-либо — Гермиона не знала, но подозревала, что опыт бывшего шпиона и здесь сыграл свою роль. Минимум информации. Во всяком случае она надеялась. От паники, что у них возникнет недопонимание, Гермиона ускорила и без того быстрый шаг.

— Сэ-Осирис попросил напоить вас теплым молоком, — нагнал ее мужчина. Если бы доброта умела улыбаться, то только такой теплотой улыбкой, какая была у Сенмута. От такого простодушия Гермиона немного успокоилась.

Ни одной души не было во дворце, когда они пришли. Даже слуг в этот торжественный день отпускали на гуляния. Их шаги эхом разносились по длинным коридорам, пока они не дошли до летней кухни. Сенмут открыл ящик, служивший местным холодильником, и извлек кувшин, из горлышка которого тянулся тонкий пар.

— Вечерний дой, — с гордостью пояснил мужчина и достал две керамические чаши.

— Вы с ним разговаривали? — долго же она не решалась задать этот вопрос.

Сенмут кивнул и наполнил и свою чашу.

— Конечно, уж простите меня, но я частенько завожу с Сэ-Осирисом разговор о вас. Он же к вам неравнодушен. Вот и сейчас он попросил позаботиться о своей жрице на случай долгой медитации. Ведь это происходит из года в год, как вам известно.

Гермиона кивнула с надеждой, что вышло величественно, как и положено богиням. Она давным-давно поняла, что если ты в сложной и непонятной ситуации, то следует думать прежде, чем твой рот извергнет глупость. Хотя едва ли нашелся бы такой человек, который стал свидетелем опрометчивости мисс Грейнджер. Тем не менее девушка уткнулась в молочное небо, что в кружке.

***

С детства Неферуре снился сон с достаточно частыми повторениями, чтобы запомниться ребенку. Там всегда приходила прекрасная дева в синем платье, а вокруг нее постоянно бегало красивое существо, похожее на антилопу и окапи. Только это животное Неферуре считала более беззащитным из-за отсутствия рогов.

Всегда по пробуждению настроение поднималось до небывалых высот, ведь ей представлялась сказка. Малышка всегда сохраняла свой секрет. По началу получалось само собой. Неумение четко формулировать свои мысли помогало. Чуть позже одна из служанок посмеялась над ее рассказом, и девочка решила более никому не ведать о своих бреднях за исключением одного человека.

Хорошим знаком для Неферуре оказалась Гермиона. Она вызывала доверие у юной царицы, и имела полное на это право хотя бы по причине того, что ее выдра, как сама она выражалась, внешне походила и свечением, и цветом на то игривое существо девушки с огненными волосами. Как одного бамбука папирусы, выразился бы учитель письменности.

В торжественное утро первого праздничного дня во дворце разносились грустные мелодии, напеваемые чудным девичьим голосом. Неферуре любила петь, но эту композицию она раньше никогда не исполняла. Да, сон ей приснился, но в отличие от предыдущих, этот радости не вызывал.

Ночью приходила всё та же детская сказка и улыбалась. Над ней сияли звезды, как и всегда, но стоял густой туман. А рядом, вместо того нежного и безрогого, кружил большой тигр с толстыми мохнатыми лапами. В его глазах не стоял голод, на клыках свет не играл с капельками крови, и в целом, агрессии он не испытывал.

И всё-таки пробуждение для Неферуре осталось особым послевкусием.

Эти перемены ей совершенно не нравились.

Обеспокоившаяся Хатшепсут подглядывала за дочерью и раздумывала о причинах её столь странной смены настроения в праздник. Видимо, на её лице залегла тень, если даже улыбка не помогала избавиться от надоедливых взглядов матери. Неферуре спрятала взгляд в пол. Всё-таки ее мать принадлежал к властолюбивым людям, которые поощряли покорность.

Как оказалось, этот хитрый ход удовлетворил фараона, ибо она переключила своё внимание на служанку.