Фараон Мернефта

— С чем поздравляешь меня? — ответила она с горечью. — Ты не знаешь, что моя попытка бежать не удалась. Я должна была тайно уехать в Фивы, где ожидала встретить Омифера. Сетнехт, который всегда выказывал мне большую дружбу, взялся предупредить его о моем приезде. Но когда я прибыла в назначенное место, то нашла там не Омифера, а Радамеса, неизвестно откуда взявшегося. Несмотря на мое сопротивление, он повез меня обратно в Танис и с тех самых пор постоянно шпионит за мною, играя здесь роль хозяина. Но я уверена, что он дорожит только моим богатством, а вовсе не мною… О, как я несчастна.

Я слушал ее в изумлении.

— Успокойся, Смарагда, — сказал я в ответ, — и не оскорбляйся тем, что он распоряжается в твоем доме, так как послезавтра он будет твоим мужем. Вчера вечером он приглашал Мернефту, который обещал удостоить его свадьбу своим присутствием.

Смарагда вскочила со сверкающими глазами.

— Ах, негодяй! Он осмелился это сделать?

— Да… И следовательно, брак ваш — дело решенное, так как фараон поздравил жениха. Будь же благоразумна, Смарагда, смирись с тем, что ты не можешь изменить.

В эту минуту на террасе появился Радамес со сладенькой улыбкой на губах.

— Что вы тут делаете? — спросил он. — Смарагда, ты вся дрожишь, и щеки у тебя пылают… Что с тобой случилось, милая?

— То, что я ненавижу тебя! — воскликнула молодая девушка вне себя от ярости и забыв о моем присутствии. — Ты помешал мне бежать и теперь, не спрося моего согласия, назначил день свадьбы и пригласил царя. Но я не хочу выходить за тебя, слышишь? Не хочу, потому что люблю Омифера.

Радамес побледнел.

— Женщины жить не могут без капризов и историй, — заметил он. — Мена отдал мне твою руку, и я не уступлю ее никому. Ты меня любила, потому что когда я в первый раз заговорил о своих чувствах, ты приняла их благосклонно, а теперь, — да помилуют тебя боги, — ведешь себя как безумная.

— Я думала, что люблю тебя, — отвечала Смарагда, — пока не узнала, что ты за человек. Ты не был так настойчив, когда мне принадлежала только часть нашего состояния, и, если б Мена был еще здесь хозяином, ты охотно уступил бы меня другому. С того дня, как ты торговался со мной о десяти верблюдах, которых я нашла нужным послать брату, ты мне опротивел и стал в моих глазах недостойным любви.

Тут выражение лица ее внезапно изменилось, и, сложив руки с умоляющим видом, она подступила к Радамесу, тот, кусая губы, молча ее слушал.

— Выслушай меня, Радамес. Я отдам тебе все: эти палаты, все свои земли, стада, золото и виноградники, которые ты просил у меня в приданое твоим сестрам, только откажись от меня. Возврати мне письмо Мены и возьми взамен все мое состояние… Я выйду отсюда пешком, с одной служанкой, чтобы идти к Омиферу. Он любит меня и потому возьмет в жены без ничего.

Она в эту минуту была очаровательна: ее черные распустившиеся косы чудно выделяли нежную белизну ее лица, а влажные от слез глаза сверкали как алмазы. Я посмотрел на Радамеса.

Предложение было блестящее и могло соблазнить его, но при взгляде на лицо возничего фараона я невольно подумал: «Бедная Смарагда, ты слишком хороша, чтоб этот человек решился от тебя отказаться». Так же явственно, как если б он произнес эти слова, я прочел в его взоре: «Я буду обладать тобою, обаятельная красавица, вместе со всем, что ты мне предлагаешь».

Обняв тонкий стан, он усадил ее на кушетку и покрыл поцелуями щеки, орошенные слезами.

— Смарагда, дорогая моя, успокойся и приди в себя. Ты ошибаешься в моих чувствах: они слишком пылки и глубоки, чтоб я мог решиться уступить тебя другому. Любовь к Омиферу — это каприз, он пройдет, и сердце твое возвратится ко мне, потому что я первый возбудил в нем любовь… Я уверен, что это так и будет, и на этой уверенности строю свое счастье.

Он опустился на колени и, склонив к ней лицо, продолжал с улыбкой:

— Погляди на меня. Разве я так дурен (черты его были красивы) или уж очень изменился с тех пор, как эти розовые губки поощряли меня своей нежной улыбкой? Не плачь, милая, прости меня, если я имел несчастье тебя чем-нибудь рассердить. Я всегда буду первым твоим рабом.

Он поцеловал ее еще раз и, так как Смарагда ничего не отвечала, встал и вместе со мной оставил террасу. В галерее он остановился и сказал мне с кисло-сладкой миной:

— Я сожалею, Нехо, что ты был свидетелем этой сцены и тех глупостей, которые я наговорил. Но чего не скажешь, чтоб угомонить капризы хорошенькой девушки.

Я сухо поклонился и вышел, думая: «Бедная Смарагда, печальная же участь ожидает тебя».

В день свадьбы все высшее общество Таниса съехалось в палаты Мены. Я был дежурным во дворце, а потому не мог присутствовать на брачной церемонии и приехал на свадьбу прямо к обеду, в свите царя.

Новобрачная в своем великолепном наряде, покрытом драгоценностями, была чудно хороша, но так бледна и задумчива, что все заметили ее мрачное настроение.