Фарьябский дневник

В лагере, несмотря на начинающийся дождь, все с нетерпением ждали прихода пахарей. И когда Царевский вместе с Ермаковым и переводчиком появился на площадке у землянок, говор стих. Первым к Сергею подошел замполит.

– Сергей Дементьевич, по-моему, полдня на отдых хватило. Ребята помылись, письма домой написали. Может быть, политзанятия проведем?

– Что же, дело хорошее. Только знаешь, что я тебе скажу – многое из того, чему наставляли тебя в училище, забудь. Жизнь требует другого подхода. Вот ты говоришь, в баньке помылись, письма написали, и все. А спроси у любого солдата… – Капитан повернулся к Ермакову, и поманил его к себе: – Скажи Иван, чего тебе больше всего хочется после того, как отоспишься и в баньку сходишь?

– Чего? – солдат задумался. – Собраться всем вместе, да песню хорошую спеть! А еще лучше послушать.

– Слышал, замполит? Устами солдата глаголет истина!

– Ступай Иван, баня еще, наверное, не остыла, – добавил он, обращаясь к солдату.

Ермаков, словно этого и ждал, кинулся в землянку, и вскоре его коренастая фигура маячила возле палаточной бани.

– Вот так, Иваныч. А политзанятия сегодня уже прошли. Или ты не видел, с каким интересом ребята наблюдали за нашей сегодняшней пахотой? Да не скажи я тебе, чтобы на поле никого не пускал, разве усидели бы они здесь? Вряд ли. Так что можешь без зазрения совести записать в журнал, что изучили тему «Долг и обязанности воина-интернационалиста», и всем без исключения поставить «отлично». Они зарабатывали эти оценки не словом, а делом.

Выслушав капитана, замполит в задумчивости отошел в сторону.

– Ну, что, орлы, приуныли? – весело начал Сергей, подходя к бойцам.

Солдаты расступились, пропуская Царевского в середину.

– А что, товарищ капитан, не спеть ли нам нашу песню, – предложил заставский зубоскал Загидуллин и, не дожидаясь ответа командира, нырнул в проход землянки. Вскоре он вернулся оттуда с видавшей виды гитарой, и тотчас над долиной развернулась ласковая и грозная, щемящая солдатское сердце песня:

… И я тоскую по родной земле,
По ее рассветам и закатам,
На афганской выжженной земле,
Спят спокойно русские солдаты…

Внезапно с гор подул промозглый, сырой ветер, разгоняя сомкнувшиеся над долиной тучи. Дождь перестал назойливо ныть, прислушиваясь к незнакомой, будоражащей всех вокруг мелодии. Даже солнце, разорвав на мгновение небесные путы, ненадолго позолотило своим лучом струны гитары, и они запели еще красивее и звонче.

К капитану подсел замполит.

– Сегодня вы провели здесь, на афганской земле, самое показательное политзанятие, на котором я вместе со всеми был простым слушателем. И думаю, что рано или поздно заслужу свою пятерку, – тихо, так, чтобы услышал только Царевский, сказал он.

Сергей молча с чувством стиснул его локоть. Они поняли друг друга без слов.

Назавтра было новое, не похожее ни на одно другое, утро, предвещавшее теплый солнечный день и долгожданные вертолеты с письмами, продуктами, боеприпасами и другой всякой всячиной.

– Товарищ капитан, к лагерю подходит банда, – еще в полудреме услышал Сергей, и в следующее мгновение он, был уже в сапогах, нырнул на ходу в свежую, пахнущую земляничным мылом рубашку и, схватив автомат, уже бежал к выходу. Солдаты, поднятые по тревоге, мчались следом, быстро, без суеты, занимая свои позиции.

Сергей, впившись глазами в окуляры бинокля, внимательно осматривал местность.

– Вот они, – процедил он сквозь зубы. «Идут без опаски, словно к себе домой», – с ненавистью подумал он.

Банда шла по направлению к их передовому посту, явно из кишлака Ислам-Кала.

«Вот отблагодарили нас», – зло подумал о дехканах Сергей.

Присмотревшись внимательно, он вдруг увидел, что впереди душманов, вооруженных винтовками и автоматами, бодро шагают два старика, его вчерашние знакомые.

«Что-то здесь не то», – мелькнула мысль.

За всю свою боевую жизнь он не помнил, чтобы боевики ходили перед их позициями просто так среди бела дня, и доложил об обстановке начальнику ММГ майору Калинину. Тот спокойно сказал:

– Ты эту кашу заварил, ты и расхлебывай.

Видя, что солдаты изготовились к стрельбе, Сергей передал команду без его разрешения не стрелять. Сам вместе с Ермаковым и Усманходжаевым направился навстречу белобородым парламентерам. Увидев, как сотнями стволов ощетинилась мотомангруппа, старики, остановив отряд на месте, к позициям шагали вдвоем.

Встретились на том же месте, где стояли накануне, решая земельный вопрос. Поприветствовав стариков, Сергей спросил о цели их визита.

Ответил старейшина кишлака. Показав назад, где в сотне метрах стоял вооруженный отряд, он сказал: