Фарьябский дневник. Дни и ночи Афгана

Солдаты слушали меня внимательно, веря каждому слову. Воспитанные патриотами и интернационалистами, они, да и я вместе с ними, просто не могли как-то по-своему переосмыслить все те причины, которые побудили Советское правительство решиться на эту, самую длительную в современной истории, военную авантюру. Мы все были тогда под гипнозом статей Устава ООН и различного рода Договоров, подслащенных самыми многообразными комментариями центральной прессы, с яростью отвергали те немногочисленные в «период застоя» голоса, которые были против ввода войск в Афганистан.

После занятий я решил ответить на возникшие у бойцов вопросы. Ребята интересовались только одним — когда пойдем на операцию? Им не терпелось самовыразиться в первом бою. Их мальчишеский задор словно болезнь заразил и офицеров. В лагере только и разговоров было, скоро ли займемся настоящим делом…

Глава VIII

Из дневника Пристегина Геннадия Ивановича, в 1981-83 г г. подполковника, советника провинциального отдела ХАД.

Прибыв в конце 1981 года в Меймене, и ознакомившись с обстановкой, я был немало озадачен тем, что на деятельность провинциального отдела ХАД, царандоя и расквартированного в провинциальном центре афганского пехотного полка, сильно влияет фракционная борьба в НДПА. Разногласия, существующие в провинциальном парткоме НДПА и в партийных организациях на местах, конечно же, не могли не тормозить все те демократические преобразования, которые начали происходить в Афганистане после Апрельской (Саурской) революции.

Да и как могло быть по другому, если некоторые высокопоставленные партийцы, сторонники группы «Парчам», продолжали всеми правдами и неправдами беззастенчиво рваться к власти в провинции. Они уже поделили портфели. Этим деятелям, конечно — же, некогда было заниматься партийной работой, нацеливать партийцев на решение главных задач, поставленных революцией.

В результате непрекращающейся фракционной борьбы в НДПА, произошло расслоение в среде офицерского состава царандоя. Большая часть милиционеров, поддерживала «Хальк», меньшая — «Парчам». Все это, конечно же, не способствовало улучшению деятельности царандоя в борьбе с незаконными вооруженными формированиями.

Неудивительно, что основной причиной разногласий среди членов НДПА была, конечно же, борьба за власть. Остальные, менее веские причины влияли на работу парткома лишь косвенно, но, тем не менее, позволяли завуалировать главное. Воочию было видно, что в парткоме недостаточно были представлены национальности, которые составляли большинство населения провинции. Так из 510 тысяч человек, которые населяли провинцию Фарьяб, узбеки составляли 48 %, таджики — 22,6 %, пуштуны — 13,2 %, туркмены — 13 %, арабы — 3 %. В парткоме же основную часть составляли пуштуны и таджики. Кроме того, в партийных организациях неравномерно были представлены социальные слои и группы. Подавляющее большинство членов НДПА составляли крестьяне и сельхозрабочие, а интеллигенция и мелкая буржуазия лишь меньшинство.

В связи с этим, много внимания я старался уделять подбору кадров. От сотрудников ХАД требовалось главное — преданность делу революции и высокая ответственность за порученный участок работы, независимо от симпатий к той или иной фракции НДПА. Нам удалось добиться главного, хадовцы, независимо от своих партийных взглядов, все, как один, сплоченно и мужественно выполняли свой служебный долг.

Для того, чтобы стабилизировать обстановку в провинции, кроме проведения войсковых мероприятий и оперативной работы среди боевиков, мы частенько практиковали непосредственные встречи с полевыми командирами. Напомню, что в этот период в провинции насчитывалось более 120 незаконных вооруженных формирований, или в просторечии — вооруженных банд. Направляемые и финансируемые из-за границы самыми различными партиями, например, такими, как «Исламская партия Афганистана» (ИПА), «Исламское общество Афганистана» (ИОА), «Движение исламской революции Афганистана» (ДИРА), боевики, зачастую, только, чтобы оправдать вложенные в них деньги, организовывали нападения на транспортные колонны, которые везли из Союза все самое необходимое для жизнедеятельности провинциального центра. Вдоль дороги, ведущей от советско-афганской границы, через Андхой в Меймене, как напоминание о непрекращающейся бойне, навечно замерли десятки обгорелых бензовозов и иссеченных пулеметными очередями грузовых КАМАЗов. И за каждой из этих подбитых боевиками машин — человеческие жизни.

Так вот, для того, чтобы колонны и впредь могли беспрепятственно проходить, так называемую, «зеленку», необходимо было периодически встречаться с полевыми командирами, старейшинами и местными авторитетами и лично договариваться с ними о пропуске транспортных колонн. Что-то в этом непростом деле удавалось, что-то нет. Но главное было в том, что мы учились доверять друг другу. Именно на доверии строились мои дальнейшие взаимоотношения с большинством полевых командиров, с которыми мне приходилось иметь дело.