Фарисея. Послесталинская эпоха в преданиях и анекдотах

Не может быть свободным народ, угнетающий другой народ. Пока армяне и азербайджанцы будут ненавидеть друг друга, им не достигнуть счастья. Свобода не придёт к балтийским народам, если будут ущемлены некоренные народы. Русские не построят демократического общества, пока в русской речи будут встречаться слова «жид», «чучмек».

Иван Драч сказал, что русские на Украине должны жить лучше, чем в России, евреи — лучше, чем в Израиле, тогда и украинцы на Украине будут жить лучше, чем в Канаде. Если бы армяне применили этот принцип к азербайджанцам в Армении, литовцы к полякам в Литве, эстонцы к русским в Эстонии…

* * *

— Есть ли расовые противоречия в СССР?

— В СССР нет ни белых, ни чёрных, все только красные.

* * *

Идут двое пьяных, навстречу еврей.

— Давай дадим ему по шее.

— А если он нам тоже даст?

— А нам-то за что?

* * *

— Слышал, Абрам, в зоопарке родился жираф!

— А нам за это ничего не будет?

* * *

После смерти Рабиновича тянут в ад, он протестует:

— После такой жизни я заслужил рай!

— После такой жизни тебе ад покажется раем.

О том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем, или Плоды просвещения

Оба Вани оказались за одной партой и сразу же подрубились. Они не знали, куда деть цветы, с которыми они пришли первый раз в первый класс. Учительница Дездемона Пантелеймоновна успокоила ребят и пристроила все букеты на подоконнике. На перемене возникла проблема.

— Ваня, у тебя шнурок развязался, упадёшь! — сказал Лёва из их класса, и оба Вани нагнулись, но оказалось, что это касается только одного из них, и Лёва предложил: — Вас нужно различать по отчеству. Как твоего папу зовут?

— Иваном, — ответил Ваня.

— А твоего?

— Никифором, — ответил другой.

— Ну вот и хорошо. Ты будешь Иван Ивановичем, или просто Ваня-чёрненький, а ты Иваном Никифоровичем, или Ваник-беленький.

Вани были неразлучны. Они заступались друг за друга, вместе и уроки делали, и играли. Было интересно съесть конфету, а обёртку искусно сложить втрое, потом ещё поперёк втрое и, заправив один конец бумажки в другой, получить красивый цветной квадратик — фантик. Фантики были денежной системой мальчишеского мира: на них можно было «купить» всё. Игра в фантики состояла в том, что ладонью били о ребро стола, и фантик, лежавший на ладони, катапультировал. Другой мальчик делал то же самое, стараясь, чтобы его фантик накрыл первый, тогда оба фантика становились его собственностью. Фантик из прозрачной бумаги ценился меньше обычных и его называли «жид».

Петя из пятого класса объяснил, что жид — это еврей, а с евреями надо бороться. И тут у обоих Вань появилась первая в жизни гражданская обязанность. В субботу после уроков Петя повёл их бить жидов — спасать Россию. Жидами оказался их товарищ — Лёва. Петя сказал ему, что его сейчас будут бить, потому что он еврей. У Лёвы задрожали губы, и оба Вани на минуту даже засомневались, угрожает ли Лёва России и следует ли его бить. Однако, когда Петя стукнул Лёву по затылку, раздумывать было некогда, и оба Вани ударили кулачками в худенькое тельце мальчика.

— Смотри, жидовская морда, не ябедничай! — предупредил Петя, и ребята ушли.

Так повторялось каждую субботу. Если Лёва отлынивал и не приходил в школу, Петя назначал субботу на понедельник. Лёва не жаловался, не плакал и только закрывал голову руками, когда его били. Безнаказанная жестокость вскоре наскучила обоим Ваням, но отказаться от возложенного на них Петей гражданского долга было неловко. Так всё шло своим чередом, и вдруг случилось нечто непоправимо ужасное.

Дездемона Пантелеймоновна спрашивала номера телефонов учеников и имена-отчества их родителей. Дело дошло до Вани-чёрненького, и он сообщил, что папу зовут Иван Иванович Жуков, а маму — Евгения Соломоновна. Дездемона Пантелеймоновна усмехнулась и сказала:

— Вот тебе и Ваня Жуков!

Вскоре всё окончательно прояснилось. В буфете продавщица недодала Ване-чёрненькому гривеник, и мальчик спросил сдачи.

— Какие сдачи, жиденок? — вознегодовала продавщица и крикнула: — Следующий!

Домой Ваня пришёл со странным предположением:

— Мама, разве я еврей?

— Да.

— Как же я теперь буду жить?

Мать промолчала, а отец сказал:

— Если кто-нибудь назовёт тебя жидом, то сделай так. — Он взял ручку и обломал о стол перо, отчего оно обрело по краям два острия. — И бей куда попало… только не в лицо.

У отца почему-то дрожали губы, точно так же, как у Лёвы, когда от него спасали Россию.

— Хорошо, — с ужасом и надеждой сказал Ваня и рассказал о субботних подзатыльниках Лёве.

— Это неблагородно, — рассудил отец. — Говорят, русский поэт Фет всю жизнь был антисемитом, а в старости узнал, что он сам еврей. С тобой это произошло гораздо раньше.

Рушилась привычная система ценностей, мир обретал новые очертания. Ваня-чёрненький стал рассеян и на уроках отвечал невпопад. Когда Петя в очередной раз повёл мальчиков бить Лёву, никто не обратил внимания, что Ваня шёл насупленный и скучный. Однако когда Петя замахнулся, чтобы дать Лёве оплеуху, Ваня Жуков вдруг схватил ручку, обломил перо о портфель и закричал:

— Не трогай Лёву!