Мне требовалось добраться до Питера, и быстрее всего я могу это сделать из Москвы. В столице
Встав в очередь на кассу, я стал двигаться по направлению к кассиру. Очередь шустро сокращалась, но даже так она не всем оказалась по нраву. Уголовного вида крепенький мужик подошёл без всякой очереди прямо к окошку кассирши, и стал покупать билет. Бесит! Зато, наконец, появилась возможность проверить влияние
— Гражданин! Тут очередь. Займите место и подождите как все, — выдал я самое интеллигентное заявление, из тех, что смог сходу придумать. И
— И чё? — ответил он мне, нагло ухмыльнувшись и продемонстрировав свои золотые коронки.
Опыт меня разочаровал. Моя
Правой, я сам забрал его билет и сдачу, после чего они отправилось ко мне в карман. Взвывший тип начал материться, но я усилил болевой и тот начал повизгивать, скривившись в позе вопросительного знака. Моя правая рука вернулась из кармана уже с ножом, который я приставил к его заднице так, чтобы окружающие оружие не увидели.
— Заткнись или на пику насажу, — тихо прошептал я ему в ухо.
Тот замолчал, и я сделал болевой послабже. Оглядевшись, я заметил, что в нашу сторону начал приближаться полицейский. Когда мент с грозным видом подошёл к нам, я решил и с ним попробовать испытать свою
— Товарищ сержант, вот, грабителя поймал. Карманника. У него ещё нож был, который я отобрал.
Я протянул менту своё оружие. Жалко, хороший нож, дорогой. Он выручал меня уже не раз, но придётся им пожертвовать. Мент забрал оружие и потребовал пройти за ним в отделение. Он, вроде, настроен миролюбиво.
— Товарищ сержант, а может, ты его сам, без меня, оформишь? — решил я ещё раз задействовать
— Не положено! Вам сейчас надо написать заявление.
— Зачем? Не надо мне такого счастья. Меня же потом на суды, очные ставки и прочее затаскают. А мне работать надо.
— А кем работаете?
— Инженер я. Жена — учитель-русак. Сам понимаешь, денег мало, вот и кручусь — мечусь по командировкам.
— Ну, если без заявления, то…
— А у этого ещё деньги из кармана выпали, когда я нож у него забирал, — сказал я, решив добавить «песка» на чаше весов у полицейского в мою пользу. Я достал сдачу, забранную мною у кассира вместе с билетом. Уголовник расплачивался пятитысячной купюрой и сдача была хорошая. Я её отчётливо продемонстрировал менту, когда достал из своего кармана и положил в наружный карман куртки удерживаемого мной уголовника.
Урка молчал, то ли испугался ножа, то ли болевой был сильным, то ли у него с законом было не всё в порядке. Он, наверное, обдумывал, как бы ему из этой ситуации выкрутиться, вот и не до разговоров ему было. Мент, проводив взглядом деньги с чуть заметным интересом, пошёл мне навстречу:
— Ладно, можете быть свободны, — отпустил он меня и добавил для моей жертвы. — А ты — за мной пойдёшь, разберёмся, что ты за карманник.
Я поспешил поблагодарить полицейского и унёсся на перрон, провожаемый начавшимися причитаниями уголовника. У того, наконец-то, прорезался голос, и он начал пытаться втирать менту, что нож вообще не его, и никакой он не карманник, а бизнесмен. В этом можно было усомниться любому, ведь видневшиеся на нём наколки отчётливо демонстрировали его уголовное прошлое. Чёрт знает, что там с ним будет дальше, а мой поезд отправлялся уже через десять минут.
Сидя в едущем со скоростью двести сорок километров в час поезде, я обдумывал, что так положительно сыграло в моей беседе с полицейским.
Занимаясь во время езды
— Вань, я завтра уезжаю. Ты меня проводишь?
— Как завтра?
— А чего тянуть? Я отдохнула, подлечилась, тебя, главное, повидала.
— Нет, завтра не уезжай, давай на следующей неделе. Ты сдать свой билет и взять на другую дату сможешь?
— Вряд ли, я попробую, но…
— Да и чёрт с ним. Самолётом полетишь, я сам тебе билет куплю. Ты из Салехарда в наш посёлок доехать сама сможешь?
— Смогу, но зачем…