Фарма.РФ. Как отечественные компании создают лекарства будущего уже сегодня

Причем летальность составляла до 30 %, серьезно подрывая демографический потенциал всех европейских государств². А для других народов такая летальность могла оказываться и намного выше, чем воспользовались, например, конкистадоры, избавляясь от коренного населения индейцев по мере освоения Северной Америки. Летальность у индейцев достигала практически 90 % и спровоцированные (нередко специально) эпидемии обернулись настоящим геноцидом населения, чей иммунитет никогда прежде не сталкивался с этим страшным заболеванием.

С XII века возникают первые зафиксированные эпидемии гриппа. Например, в 1580 г. зарегистрирована первая гриппозная пандемия, унесшая множество жизней. Распространению болезни способствовали представления о ее незаразности, о чем свидетельствует название этой патологии, характерное для того времени, а именно инфлюэнца (с итальянского «influenza» — влияние), то есть связанная с влиянием звезд³.

Звезд! Уже даже не миазмов! Наука тех лет крепко спала в дурмане религиозных воззрений и примитивных народных суеверий.

Важным шагом на пути к пониманию живой природы болезнетворных частиц стало открытие, сделанное уже в XVII веке. В 1676 году голландский естествоиспытатель Антони Ван Левенгук, рассматривая каплю воды под микроскопом, впервые описал микроорганизмы, вдохновился и направил результаты своих исследований в Лондонское королевское общество.

О существовании микромира на тот момент совершенно ничего не было известно, так что можно себе представить, сколь сильное недоверие ученых вызвало такое открытие Левенгука. К ученому была направлена скептично настроенная академическая комиссия, которая, однако, лишь подтвердила результаты его наблюдений. Но роль открытых микроорганизмов все равно оставалась неизвестной, ввиду чего им не придавали особого значения, а непосредственное обнаружение микроорганизмов в крови и других биологических жидкостях больного человека считалось явлением по отношению к основному заболеванию вторичным¹.

Но неужели совсем никого не беспокоила роль микроорганизмов и не было исследователей, пытавшихся выяснить, откуда они берутся?

Конечно же, это не так!

Теоретическим фундаментом первых представлений была идея о самозарождении, распространенная еще со времен Аристотеля, жившего в IV веке до нашей эры. В связи с этим новые разговоры о самозарождении микроорганизмов стали довольно примечательным научным событием XVIII века. Сторонник теории самозарождения английский натуралист Джон Нидхем, пользовался следующим экспериментом. Вскипятив баранью подливку, он сливал ее в бутылку и закрывал пробкой, а через несколько дней изучал каплю подливки под микроскопом и обнаруживал в ней большое количество микробов.

Итальянский натуралист Ладзаро Спалланцани напротив, считал идею самозарождения вздором и в своих опытах показал, что отвар, если подвергнуть его кипячению в течение часа и слить в сосуд с плотно запаянным горлышком, не содержит никаких микробов.

Выводы из этих экспериментов сводились к тому, что-либо микробы могут попадать в раствор прямо из воздуха, либо же сохраняются из-за недостаточной термической обработки. Важным для дальнейшего развития науки оказался также вывод Спалланцани о том, что микроорганизмы способны выдерживать кипячение в течение нескольких минут. Несмотря на убедительность, научные достижения Спалланцани не были приняты его современниками за редкими исключениями¹.

Таким исключением, например, был выдающийся российский врач, один из основателей отечественной эпидемиологии — Даниил Самойлович Самойлович (1744–1805). Всю свою жизнь он посвятил борьбе с чумой и достиг впечатляющих для того времени успехов. Именно он впервые использовал микроскоп для поиска возбудителя чумы, разработал систему по дезинфекции этой болезни, а также обосновал целесообразность применение вакцины. Труды русского ученого были высоко оценены за рубежом, где он был избран членом 13-ти академий. Что особенно примечательно в свете того, что у себя на Родине, Петербургская академия осталась равнодушной к научным достижениям соотечественника.

Медицина XIX века все еще пребывала в «ядовитом тумане» миазматической теории и время для взлета инфекционных теорий еще не пришло.

Высокая смертность в условиях загрязненных промышленных районов, по сравнению с сельской местностью служила убедительным на первый взгляд подтверждением роли «миазмов» сточных вод, отходов боен и прочих городских нечистот в заболеваемости. В структуре смертности этого периода до 70 % составляли именно инфекционные заболевания. Самыми частыми из них были холера, оспа, туберкулез, дифтерия и корь.

Что же касается методов лечения, то наиболее распространенными для того времени оставались слабительные и рвотные средства, а также активные и вездесущие кровопускания. Долгое время считалось необходимым «очистить» организм от «вредных миазмов», чего пытались достичь, выпуская кровь пациенту. А это совсем не безопасная и безболезненная процедура! Нередки были случаи, когда пациенты погибали от повторяющихся кровопусканий.