Фармацевт

— Света, ты вообще о чём? Девчонки собираются массово уехать домой вместо того, чтобы идти на демонстрацию. Как ты думаешь, кто будет назначен виновным.

— Возможно, ты, меня это вряд ли коснется, — неуверенно ответила девушка.

— Света, — сказал я проникновенно. — Ты даже не представляешь масштабов будущих разборок. Во-первых, мы подставим нашего куратора Капитолину Григорьевну, меньше строгого выговора она за это дело не получит, как ты думаешь, какие у нас ней отношения сложатся в дальнейшем после этой истории?

Во-вторых, комсоргом после этого тебе уже не быть. Это же гигантское ЧП, если половина группы не явится на демонстрацию в честь Великой Октябрьской Социалистической Революции. Не исключено, что даже снятием с должности ты не отделаешься.

Писаренко после моих слов сбавила обороты и нервно заговорила.

— Витя, мне кажется, ты слишком серьезно воспринимаешь ситуацию. Никуда наши девочки не уедут, тем более что на следующей неделе у нас станет на пять комсомолок больше. А эти две девки пусть катятся куда хотят, если их отчислят, никто плакать не будет.

После этих слов я кое-что начал соображать.

Писаренко, после того, как Интерна поручила ей подготовить к вступлению в комсомол нескольких девочек, развила бурную деятельности и вскоре пять из семи девушек изъявили желание стать комсомолками. А вот с двумя мурманчанками у Светки нашла коса на камень.

Валя Полуянова увиливала от конкретных действий под различными предлогами, а Галя Климова вообще послала комсорга пешим маршрутом в далекий перуанский поселок.

Девушка была значительно старше нас, но из-за восьмилетнего образования ей пришлось учиться с малолетками. Собственно, она так нас и называла.

И сейчас Писаренко делала вид, что не слышит разговоров об отъезде домой до демонстрации, в надежде, что Климову после этих событий уберут из училища.

Светка так была увлечена этой идеей, что даже не просчитала чем, именно для нее, могут закончиться такие планы.

Только сейчас до неё дошло, каким фиаско могла бы закончиться её попытка мщения.

— Аполитично рассуждаете, товарищ комсорг, — ответил я копируя акцент Этуша из известного фильма еще не вышедшего на экраны страны. — Мы должны переживать за всех наших будущих фармацевтов, вне зависимости являются ли они комсомольцами, или нет.

— И что теперь делать, — растерянно спросила Света.

— Ничего сверхъестественного, — сообщил я. — Завтра мы с тобой проведем беседу с группой о необходимости явки на демонстрацию. Притом будем акцентировать внимание не на том, что своей явкой мы поддерживаем политику нашей партии и правительства, хотя об этом тоже придется упомянуть. Но больший напор придется сделать на последствия неявки. Объяснить чем она грозит.

Уверен, девочки проникнутся и больше таких разговоров в группе не будет. Думаю и Капитолина Григорьевна перед седьмым ноября нагонит страху на на наш коллектив.

— Послушай, Витя, ты наверно наврал Интерне, когда говорил, что не входил в состав школьного актива? — задумчиво спросила Писаренко. — Уж больно хорошо у тебя язык подвешен.

Я засмеялся.

— Чтобы четко высказывать свои мысли совсем не обязательно быть в школьном активе.

В это время дверь в аудиторию открылась и в дверном проеме появилась Капитолина Григорьевна.

— Интересно, чем это вы тут занимаетесь, — спросила она, с подозрением оглядываясь по сторонам.

И хотя мы ничем таким не занимались и сидели напротив друг друга за преподавательским столом, Светка покраснела, как маков цвет, чем еще больше возбудила подозрения нашего куратора.

— Обсуждаем проблему явки на демонстрацию, — ответил я. На что Капитолина Григорьевна ехидно улыбнулась, что означало, так я вам и поверила.

— Это хорошо, что вы озабочены этой проблемой, — подумав, сообщила она и снова улыбнувшись, добавила, — Ну, что же, не буду вам мешать, оставляю вам ключ от кабинета, когда закончите обсуждение, закройте дверь и оставьте ключ на вахте.

— Когда наша куратор закрыла за собой дверь, интенсивность малинового румянца на Светкиных щеках не уменьшилась.

— Витька, это все из-за тебя случилось. Завтра все училище будет знать, что у нас с тобой отношения! — воскликнула она. — Видел, как Капа ехидно улыбалась.

— Видел и что? — спросил я. — Мало ли что она подумала. Пусть говорит все, что хочет. Да, и о каких отношениях ты упомянула? О деловых?

Писаренко вздохнула, лицо у неё быстро приобретало нормальный цвет.

— Ох, Гребнев, не строй из себя дурака, все ты понял.

Я усмехнулся.

— Если бы кто-то не покраснел, как варёный рак, то никто бы ничего не подумал. Так, что ты сама виновата.

— Ничего не виновата, — начала оправдываться Светка. — Просто Капа так неожиданно вошла, что я растерялась.

— Ладно, не оправдывайся, лучше давай собираться, вроде бы мы все вопросы обговорили, — сказал я. — Ты хоть помнишь, что в кино хотела идти?

— Ай, никуда я сегодня не пойду! — махнула Светка рукой. — Капитолина все настроение сбила.