Фармацевт 2

— Паша, думаешь, коллектив не в курсе, почему тебя ссаными тряпками из аптекоуправления погнали? О твоих любовных приключениях сказки рассказывают. Все прекрасно знают, что твой приятель в горздравотделе, нашу главную упросил тебя взять на работу. Так понимаю, она согласилась на эту аферу без особого желания. А ты сразу начал тут свои порядки наводить. Вряд ли ей понравится, когда кто-то не проработав и месяца, начнет вмешиваться в её прерогативу, увольнять и принимать работников. Так, что лучше тебе, Пал Сергеич, сидеть на заднице, тихо и без лишних телодвижений.

А мне надо идти работать, сегодняшние заявки никто не отменял.

С этими словами я встал и вышел из кабинета, аккуратно закрыв за собой дверь.

— Надо же, как разозлил меня паразит! — думал я, возвращаясь на рабочее место. — К сожалению, работать он мне здесь не даст. Вряд ли Куропаткина всерьез воспримет мои претензии. Особенно после того, как Коробов влепит мне за месяц пару выговоров и поставит вопрос об увольнении. Единственная возможность с ним пободаться, это идти прямо сегодня к главному врачу, не давая времени заведующему собрать на меня компромат.

Когда зашел в ассистентскую комнату взгляды фармацевтов сразу скрестились на мне.

Не успел умоститься на табуретке, как Нина Саволайнен спросила:

— Ну, что написал заявление по собственному желанию?

— Ничего не писал, отказался, — буркнул я.

— Ой, Витя, зря ты так. Уволят по статье, трудовую книжку испортят, с такой записью на работу сложнее устроиться — посочувствовала она.

В ответ я промолчал. Не хотелось заводить пустой разговор.

В обеденный перерыв я метнулся в хирургическое отделение к молодому хирургу Лешке Филиппову, комсоргу комсомольской организации больницы. В последние полгода мы с ним достаточно часто встречались для обсуждения наглядной агитации и других вопросов.

Пришел я вовремя. У хирургов как раз был организован стол. Оказывается, некий больной, удачно прооперированный в отделении, привез в благодарность, вместо осточертевших конфет, три ящика настоящего чешского пива и два ящика копченой мойвы.

И сейчас все доктора дружно сидели у общего стола и потягивали пиво, закусывая копченой мойвой.

— Хорошо живете, — сказал я, не скрывая зависти. Народ в хирургии был не жадный, так, что мне тоже вручили бутылку пива и несколько рыбьих тушек на картонке.

Отсев с Лешкой в сторону я начал жаловаться на нового заведующего. Филиппов вначале слушал невнимательно, но когда понял, что может лишиться художника, не раз выручавшего комитет со стенгазетами, проникся и пообещал, что договорится на завтра на прием к главному врачу вместе со мной.

— Можно было бы попробовать и сейчас позвонить, — извиняющимся тоном сообщил он. — Но сам видишь, у меня уже третья бутылка пива. И хоть у нас сегодня не операционный день, Куропаткина не упустит возможности прочитать мораль.

— Понятно, — кивнул я и, допив пиво, отправился обратно в аптеку. Хирурги, конечно, доброжелательные ребята, но наглеть не стоит. А то в следующий раз не то, что пивом не поделятся, вообще в ординаторскую не пустят.

Наверно все волнение и беспокойство я оставил на работе, потому, что вечер у меня прошел в спокойной обстановке.

Посмотрел телевизор и даже посмеялся над выступлением Райкина, хотя видел его, наверно в сто первый раз.

После десяти часов, когда можно было не волноваться, что ко мне явится запоздавший гость, я вскрыл подоконник, вытащил заложенную в узкий проем стекловату, затем подцепил крючком тяжелый бетонный брусок, поставил его на попа и из углубления в плите перекрытия достал газетный сверток с деньгами. Из-за подобной мороки я предпочитал лазить в тайник как можно реже.

Благодаря покойному Соломону Израилевичу сверток был не особо большой. Все-таки заведующий старался передавать деньги крупными купюрами. Да и бабушка Груня мелочь предпочитала не хранить.

Добавив к общей кучке еще пятьсот рублей, пересчитал все купюры, и задумался, двадцать две тысячи триста рублей большие деньги по нынешним временам. Поэтому нищета мне в настоящее время не грозит, однако стоит подумать о новом месте работы.

Если Коробов захочет, он может сделать мою жизнь невыносимой, не будешь же каждый день бегать жаловаться главному врачу. А после моих сегодняшних слов он сделает это обязательно.

Снова убрал деньги в проем и, закрыв их в обратном порядке бетонным бруском и стекловатой, поставил подоконник на место, закрепив его шурупами к оконной раме.