Фармацевт 3 (СИ)

Постучавшись, зашел в кабинет и оказался в приемной, где сидела секретарь, седая дама пенсионного возраста.

В ответ на ее вопросительный взгляд представился, после чего дама ласково улыбнулась и предложила пройти к профессору.

— Проходите, Александр, — приветствовала меня Нелли Абрамовна. В строгом брючном костюме и с прической она выглядела намного солидней, чем на юге. Солидность ей еще придавали очки в черепаховой оправе.

— Ну, что расскажете, что вы надумали? — сразу спросила она, когда я уселся напротив неё.

— Решил, попробую учиться.

— Нет, с таким настроем нельзя ничего решать, надо не пробовать, а учиться, — поправила меня собеседница.

— В общем, мы поступим так, — перешла к делу Гольденберг. — Сейчас я посмотрю документы, если все в порядке, сама отнесу в приемную комиссию.

Экзамены начнутся первого августа, с биологии. Так, что приезжаешь утром, смотришь в какой ты группе, и идешь сдавать.

— А если не сдам? — задал я напрашивающийся вопрос.

— Женщина улыбнулась.

— Думаю, что все экзамены ты сдашь, без проблем. Главное чтобы вообще появился на них.

К первому августа уже все жители села были в курсе, что водитель скорой, Александр Циммерман собирается учиться на врача.

Особого удивления эта новость не вызвала, все же для местных старожилов я оставался залетной птицей, больше волновались те, кто покупал у нас с Лидой обезболивающую мазь. Боялись, что если я буду учиться, то не смогу найти время для ее изготовления.

— Саша, бабки мне покоя не дают. Как зайдут в аптеку сразу начинают талдычить, мол, не отпускай мужа на учебу, он там быстро себе новую зазнобу найдет. А главное мазь некому будет делать, — придя, домой докладывала она диспозицию.

Я кивнул в знак согласия.

— Меня тоже достают. Вчера Терещенко пристал, как репей. Говорит, ты теперь наверняка, уйдешь из команды, а я на тебя так рассчитывал.

Я ему объясняю, что еще экзамены не сдавал, а он смеется. Мол, все знают, что ты ума-палата, поступишь, как нечего делать.

Говоря все это, я пристально смотрел на жену.

Та явно занервничала.

— Саша, что ты на меня так смотришь. Я честное слово никому ничего не рассказывала, правда!

— Да верю, я верю, — засмеялся я. — Люди в поселке у нас сообразительные, сами догадываются, раз едет поступать, значит, рассчитывает на что-то, а не только на удачу.

Первого августа я стоял на остановке, дожидаясь первого автобуса на Караганду. Если поступлю, на этом автобусе придется ездить шесть лет. До Караганды всего двадцать километров, поэтому рассчитывать, что мне дадут общежитии, не приходится. Да я и сам его не жажду.

Погода сегодня благоприятствовала, поэтому я щеголял в костюме, белой рубашке с галстуком, короче одет был, как на свадьбу. Рядом со мной топтался Михаэль. Высокий тощий парень нервничал и периодически разговаривал сам с собой.

— Ты знаешь, сколько пальцев на кисти у лягушки? — Неожиданно спросил он.

— Четыре, — машинально ответил я.

— Ну, вот откуда ты все знаешь⁈- воскликнул Михаэль. — Ничего не учишь, даже учебники в библиотеке не брал, только по немецкому языку, мне тетка рассказывала, и все знаешь.

— Помню, — пожал я плечами. — Еще со школы, память у меня хорошая.

А теперь я тебе задам вопрос, скажи, что такое уростиль?

Михаэль заткнулся на полуслове и уставился на меня.

— Это тоже на экзамене будут спрашивать?

— Ну, если билет с лягушкой попадет, то спросят.

— Погоди, погоди, ничего не говори, я сам попытаюсь вспомнить. Это ведь кость лягушачья?

— Ага.

— Что-то вспоминаю, — бубнил парень, шаря по карманам пиджака. Неожиданно в его руках развернулась, сложенная гармошкой, длинная шпаргалка, достав до земли.

— Классная шпора, — восхитился я. — Долго делал?

— Долго, — признался Михаэль. — Здесь у меня весь учебник биологии переписан.

Он ловко собрал гармошку и начала перебирать ее листочки.

— О, вот оно, уростиль, это сросшиеся задние позвонки лягушки, — прочитал он микроскопические буквы.

— Чем писал? — поинтересовался я.

— Карандашом, шариковой ручкой так не напишешь, — пояснил собеседник. — Только приходилось после нескольких строчек снова затачивать грифель.

— Даа, титанический труд, — сочувственно подумал я. — Ведь парню пришлось писать еще такие же шпоры по химии и физике.

Подошел автобус, и мы дружно полезли в открывшиеся двери.

На предыдущей остановке сели несколько женщин, они что-то активно обсуждали, но, увидев нас, сразу сменили тему беседы. Говорили они по-немецки, да еще тихо, так¸ что я мог только понять, что обсуждают меня и Михаэля.

А тот, послушав бабок несколько минут, предложил пересесть на заднее сиденье, чтобы не больше не слышать эти разговоры.

Когда автобус остановился на нужной остановке, на часах не было и восьми утра. Поэтому до института мы шли, не особо торопясь. Вестибюль был полон абитуриентов. В основном школьников, хотя в толпе мелькали личности вроде меня и даже старше.

— Мы с тобой в разных группах, — разочарованно сказал Михаэль, изучив списки на стенде.