Фармацевт

Ричард прекрасно помнил день, когда выписанный графом из столицы домашний учитель – с самыми лучшими рекомендациями! – появился в их доме. Сперва Ральф даже понравился Дику; Платтер, когда это было ему необходимо, умел становиться редкостно обаятельным.

Взгляд светло-серых глаз мистера Ральфа Платтера был удивительно открытым и безмятежным, так что людям, впервые сталкивающимся с ним, казалось, что голова этого рослого широкоплечего мужчины лет двадцати пяти излишними раздумьями не отягощена. Короткая стрижка чуть рыжеватых светлых волос, типично кельтский нос с ощутимой курносинкой. А к этому времени своим происхождением от древних кельтов, капелькой их крови в жилах стали гордиться! Твёрдый, чуть выступающий вперёд подбородок, уверенная линия немного полноватых губ, всегда готовых растянуться в ослепительной белозубой улыбке.

Простецкая внешность – то ли удачливый коммерсантик среднего пошиба из Сити, то ли невысокого ранга чиновник колониальной администрации с неплохими сбережениями, любитель охоты и спорта, поклонник Гладстона и хорошо сшитых костюмов строгого делового покроя. Оживший положительный персонаж из романа Чарльза Диккенса. Словом, примитивный такой индивидуум, от которого каверз и хитростей ждать не приходится, у которого душа, что называется, нараспашку и что на уме – то и на языке, причём и там и там – немного.

Подобные умозаключения, основанные на примитивной физиономистике, были насквозь ошибочными!

На самом-то деле молодой выпускник Оксфорда, действительно обладавший обширными и грамотно систематизированными знаниями, был куда как непрост. Этот человек безгранично любил собственную персону и столь же безгранично презирал всех остальных представителей рода людского.

Основной доминантой его жизненной философии и поведения являлась уверенность, что этот мир предназначен специально для того, чтобы ему, Ральфу Платтеру, хорошо в нём жилось. Что до других людей, то они всего лишь материал, средство для достижения этой высокой цели – прожить свою жизнь возможно лучше и беззаботнее. Этакий убежденный, отлично осознанный эгоизм, ни на унцию не отягощённый рефлексией и моральными нормами, ставший основой личности. Правда, хватало у Платтера ума, чтобы открыто такие свои взгляды не исповедовать, но Ричард, необыкновенно восприимчивый к особенностям натуры других людей и не по годам сообразительный, раскусил своего нового учителя весьма быстро.

При всём том Ральф Платтер имел одно исключительно полезное, заботливо выращенное и натренированное им свойство характера – чёткий, уверенный практицизм. Умение хорошо понимать то, чего в определённой ситуации можно добиться. И умение выбирать самые простые и надёжные способы достижения желаемого результата.

И вот Ральф Платтер попался в ловушку собственного эгоизма! Такое случается чаще, чем принято думать: когда желания и помыслы людей никак не регулируются нравственным чувством, сознанием, что некоторые вещи делать нельзя, просто потому, что их делать нельзя, это бывает опасно для самих таких людей.

Платтер влюбился в мать Ричарда, в Фатиму. Собственно, слово «влюбиться» здесь подходит плохо. Человек, подобный Ральфу, органически не способен влюбиться, а тем более полюбить кого-нибудь, кроме самого себя. Самый настоящий нарциссизм. То, что испытывал по отношению к хозяйке Стэнфорд-холла Платтер, приходится назвать грубым, но точным словом «похоть». Он именно что возжелал Фатиму, как дорогую и красивую вещь, причём возжелал в полную силу, до головокружения и трясущихся рук. Овладеть этой женщиной стало его целью чуть ли не с первых дней пребывания в поместье графа Стэнфорда.

Вообще говоря, жена графа Уильяма могла вскружить голову кому угодно! Тогда, пять лет назад, когда отец решил дать младшему сыну домашнее образование и выписал Платтера из столицы, Фатиме шёл двадцать девятый год, она находилась в расцвете зрелой женской красоты. Красота эта ещё подчёркивалась её инаковостью, её чуждостью для Англии. Среднего роста, она казалась высокой благодаря соразмерности прекрасной фигуры и царственному благородству осанки. Молодая афганка была гибкой, словно веточка ивы или, скорее, клинок рапиры – её гибкость не оставляла впечатления чего-то слабого и субтильного. Как раз напротив, в ней чувствовалась взрывная сила точной и опасной грации, словно в снежном барсе её родных Парапомизских гор. Эта громадная кошка тоже фантастически красива, а вот обижать её категорически не рекомендуется.

Талия исключительно тонкая, такие называют осиными. На стройной и очень красивой шее гордо сидела небольшая голова, обрамлённая, как венцом, двумя толстыми и тяжёлыми чёрными косами, которые Фатима укладывала в сложную причёску. С чуть смугловатого лица из-под тонких бровей внимательно смотрели большие миндалевидные глаза глубокого карего цвета.