Фармацевт

В этот момент Ричард Стэнфорд совершил роковую ошибку, за которую корил себя всю оставшуюся жизнь. Нельзя было оставлять мать одну даже на короткий срок! Любой ценой, пусть взломав с помощью слуг дверь, необходимо было взять её под свой контроль, не давать ей свободы действий. Увы, даже люди с исключительно высоким интеллектом не застрахованы от ошибок, не могут предусмотреть всего, тем более в таких чудовищных по напряжению и трагизму ситуациях. Не стоит забывать и того, что Ричарду шёл всего лишь шестнадцатый год, он просто не успел накопить соответствующий жизненный опыт. Если бы в эти страшные минуты с ним рядом был Генри Лайонелл!

Да ведь и разорваться пополам Ричард не мог! Как раз в то мгновение, как мать щёлкнула задвижкой двери, тело графа вновь дёрнулось в руках Ричарда, он опустил глаза и вдруг встретил совершенно осмысленный взгляд отца. Снова сработало то же самое правило, что и в случае с леди Стэнфорд: догорающая свеча ярко вспыхивает перед самым концом! За несколько секунд до смерти к графу вернулось сознание и способность мыслить. Губы сэра Уильяма вдруг зашевелились, точно он пытался что-то сказать.

– Что? – Дик склонился к его лицу. – Что ты хочешь сказать, отец? Это я, твой Дикки. Что ты хочешь сказать?

Из уголка рта графа Стэнфорда потекла тоненькая карминная струйка.

– Зачем? – шёпот умирающего был едва слышен, губы и язык уже почти не слушались его. Но Ричард разобрал слова отца, последние слова, произнесённые графом Уильямом Стэнфордом на земле. – Зачем… Питер… показал… мне… это…

Тут тело отца вдруг обмякло в руках Ричарда, точно вытащили из него поддерживающий стержень, а лицо прямо на глазах неуловимо изменилось, помолодело и стало спокойно-величавым, точно кто-то могучий и добрый стёр с него печать безумного гнева, отчаяния, страдания.

Лорд и граф Уильям Спенсер Стэнфорд, отставной полковник армии Её Величества, отпрыск древнего и славного йоркширского рода, английский военный и аристократ, скончался.

Несколько минут Ричард беззвучно плакал, сжимая в руках мёртвое тело. Затем поднялся с колен, вытер слёзы. Природа и наследственность наделили Дика крепким характером, а годы, проведённые мальчиком в колледже Энтони Прайса, закалили его.

– Джон! – обратился он к дворецкому, который с растерянным и несчастным видом стоял чуть поодаль.

– Да, сэр? – почтительно обратился к нему пожилой слуга, которому безошибочное чутьё подсказало, что сейчас возможно только одно: исполнять приказы этого юноши.

– Спускайтесь в конюшню, седлайте Клеопатру и скачите в посёлок. В Фламборо-Хед. Дайте знать о случившемся тамошнему констеблю. Оттуда же телеграфируйте в Йорк, пусть муниципалитет пришлёт коронера. Затем отправьте ещё одну телеграмму, в Гулль, в адвокатскую контору мистера Лайонелла. Не останавливайтесь на подробностях, просто сообщите, что лорд Стэнфорд скончался, и присутствие его адвоката и душеприказчика срочно необходимо.

– Чьим именем подписать депеши? Именем сэра Питера? Вашим?

Ричард на мгновение задумался.

– Нет. Отправьте телеграммы от имени леди Стэнфорд. Она – по крайней мере пока – законная хозяйка этого дома. Не так ли?

– Конечно, сэр! – коротко кивнул дворецкий.

Трогать труп Платтера до прибытия констебля из Фламборо-Хед и коронного следователя – коронера – из Йорка не следовало, это Ричард прекрасно понимал. Но его отец умер естественной смертью! Если, конечно, такую смерть можно называть естественной… Негоже было оставлять тело умершего графа лежащим на трупе его жертвы, чувствовалось в таком положении что-то непередаваемо мерзкое. Ричард отдал короткое распоряжение.

Он сам и двое бледных, трясущихся слуг подняли покойного графа и понесли его в кабинет, где аккуратно положили на дубовый стол, за которым два года тому назад Уильям Стэнфорд принимал своего приятеля, Генри Лайонелла. Такие вот странные и зловещие переклички, жутковатые смысловые рифмы случаются порой в человеческой жизни.

И в смерти…

Здесь, в кабинете покойного отца, Ричард на несколько минут – быть может, они-то и оказались роковыми! – позабыл о леди Стэнфорд. Нет, подспудная тревога за мать продолжала огненным колёсиком крутиться в его подсознании, но мысли Ричарда пошли по другой тропке. У него никак не шли из головы предсмертные слова отца. О чём хотел сказать умирающий граф своему младшему сыну?

«Питер, – мрачно думал Ричард. – Отец назвал имя Питера. Что ещё я успел разобрать? Питер показал отцу «это». О чём мог думать отец, о чём сожалеть, зная, что через несколько мгновений предстанет перед судом Всевышнего? Только о том, что увидел и пережил десятью минутами ранее! О причине, по которой стал убийцей Ральфа. Значит, отец оказался перед дверью матери не случайно и дело здесь не обошлось без Питера. А я ведь ещё в тот кошмарный момент, только что увидев зарубленного Ральфа, смутно заподозрил что-то подобное! Но если это так, то Питер и есть истинный виновник случившегося!»