Фармацистка

- Он все-таки арестован? – но пришлось уточнить, потому что Дилан взглянул непонимающе: - Лерр Траубе, я имею в виду.

Дилан покачал головой:

- Им ничего не известно о том, что случилось с лерром Траубе. Он не был активным участником норгатенской группы, хотя знал ее о ее существовании.

Марлена с трудом удержалась от возгласа: “Тогда почему ты так расстроен?” Догадаться, что такое, еще более огорчительное, чем подтверждение версии об аресте старого травника, мог узнать от своих заговорщиков Дилан, ей не удавалось, а сам он почему-то не спешил рассказывать – прошел к окну и встал там спиной к комнате, уставясь сквозь занавеску на улицу, будто никогда ее прежде не видел, а не только что оттуда же и пришел.

- Они не могут помочь с моим паспортом? – высказал следующее предположение Эмил.

- Могут, - отозвался Дилан тускло и снова замолчал.

Марлена и Эмил обменялись недоуменными взглядами.

- Помочь они могут, - наконец обернувшись, заговорил Дилан все также безэмоционально, - но у них есть условие. Они хотят, чтобы Марлена сделала для них эту проклятую сыворотку Эшенриха.

Ошеломленная Марлена лишь безмолвно уставилась на него, не зная, что сказать, Эмил же возмущенно воскликнул:

- Вот же мерзость! Фокозо, надеюсь, ты им разъяснил все и доступно? Ну и что вы таращитесь друг на друга? Все равно Лен не будет этого делать! Не нужен мне этот паспорт такой ценой!

- Разумеется, Марлена этого делать не будет, - подтвердил Дилан, выходя из оцепенения. – Обратимся к тому халтурщику, что изготовил паспорт. Я заказал себе портал в Эльдерен на завтрашнее утро.

Глава 22. Капитан Кестлин

Ночь Марлена провела без сна и почти безмолвно. Потому что вечером Дилан принес из подвала ее сумочку и положил на прикроватный столик. И если Эшенрих действительно прослушивал их в это время, то должен был только окончательно утвердиться в однажды сделанном выводе о том, что Дилана заводят умницы. Потому что в отличие от Марлены, цепенеющей от одной только мысли о возможности прослушки, Дилан напротив вел себя еще более раскованно, чем обычно, и на робкие напоминания невесты, что их может кто-нибудь услышать, громогласно объявил: “Пусть завидуют!”

И потом, когда Дилан все-таки заснул, Марлена лежала рядом, чувствуя жар и тяжесть его руки на своем плече, и не могла думать ни о чем, кроме того, что отчаянно не хочет, не хочет, не хочет, просто физически не может остаться без него снова.

Утром, когда сумочка с портретом и следящим заклинанием была опять унесена в подвал Эмилом, пообещавшим периодически поддерживать иллюзию нескомпрометированности прослушки, Марлена не выдержала:

- Мне не по себе Дилан, – призналась она, обнимая жениха. – Я боюсь разлучаться с тобой!

- Мы и не разлучаемся! – бодро заявил Дилан. – Если повезет, я вернусь уже дневным порталом, если нет – то вечерним. К счастью, между Норгатеном и Эльдереном сообщение регулярное. Главное, не столкнуться на портальной станции с твоим будущим свекром, который активно шастает из столицы в свою Южно-Нессенскую область и обратно именно через Эльдерен. А ты присмотри тут пока за Фуриозо.

Он поцеловал ее и ушел, оставив в груди Марлены стылый ноющий комок тревоги, который только усилился, когда стало ясно, что дневным порталом Дилан не вернулся, и превратился в лишающий способности соображать панический ужас, когда не появился он ни вечером, ни на следующий день.

- Я чувствовала, чувствовала, что нельзя было ему туда ехать! – как заведенная твердила изнуренная страхом и второй бессонной ночью Марлена, метаясь по комнате, и простонала измученно: – Надо было мне просто отдать этим заговорщикам проклятую сыворотку!

- Что?! – Эмил, сидевший с ногами на подоконнике, тщетно высматривая среди движущихся по улице прохожих высокую фигуру Дилана, повернул к ней изумленное лицо. – У тебя еще есть сыворотка? Лен, ты на самом деле сохранила ее?

Марлена, не отвечая, присела к столу, опустив голову на сложенные руки.

- Ты с ума сошла? Уничтожь эту дрянь немедленно! – возмущенно потребовал Эмил.

- Теперь уже не могу, – пробормотала Марлена. – Вдруг она станет ценой свободы Дилана?

- Измена принципам никогда не приводит ни к чьей к свободе! – возразил Эмил с горячностью. - Сначала нехотя уступаешь в малом, утешая себя, что обстоятельства вынудили… Потом еще чуть-чуть… А дальше и не заметишь, как от убеждений ничего не останется, и от тебя самого тоже! Знаешь, сколько раз мне предлагали амнистию за согласие вернуться в военную школу или просто работать на вояк где-то? Я каждый раз грубо посылал их, но они возвращались соблазнять возможностью свободы снова и снова. Вот только если бы я согласился, то получил бы совсем не свободу, и не был бы больше собой. Компромиссы тут невозможны, Лен!

- По-твоему, Дилан потерял часть себя, решив остаться в Дартхайме? – Марлена выпрямилась, судорожно сжимая руки. – Это ведь был компромисс, на который ты так и не пошел.

Эмил промолчал, вывод Марлена озвучила сама: