Фарос

— Не вижу слабости. Они сражаются с честью, — сказал Келлендвар.

— С честью или без, но их слабость отвратительна, — ответил Келленкир и обрушился на мини-отряд.

Дубинки отскакивали от его брони, а вслед за ними вскоре отправлялись отрубленные конечности. Фонтаны артериальной крови окрасили коридор алыми потеками. Это оказалось последним аргументом, и выжившие бросились прочь от Келленкира.

— Путь свободен! — крикнул Келленкир. — Они бегут, начав понимать урок! И это правильно. Они не так глупы, как их товарищи. Храбрость не спасет от страданий и смерти! Бегите, людишки, бегите! — ревел он через вокс-динамики. — Я все равно поймаю вас и убью. Скоро боли придет конец. Обещаю вам!

Из люка показались новые бойцы, но всех их ждал топор Келлендвара. Келленкир дрался с фанатичной радостью в голосе, и это основательно беспокоило Келлендвара, но он не переставал убивать, пока думал об этом. Убийство было жизнью. Убийство было спасением. В детстве он убивал, чтобы увидеть следующий день. Став космодесантником, он убивал во имя Императора, чтобы человечество выжило. Теперь он убивал для Скрайвока, чтобы стать свободным. Страх — главным образом страх пыток, боли и недостойной смерти — всегда был оружием его легиона. Но именно оружием — инструментом, которое следует использовать, когда оно нужно, и убирать, когда в нем нет необходимости.

Он вновь вспомнил «Никтон» и тот момент, когда пришел забирать брата из его самодельной пыточной в Зале трофеев. Увиденное встревожило его. Проблема была не в самих действиях Келленкира: Келлендвар много раз проводил похожие операции.

Но он не был садистом. Он понимал, что боль и страх — это тоже инструменты. Келленкир же явно принадлежал к огромному числу легионеров, которые любили использовать их ради собственного удовольствия, однако им двигало не простое желание причинить боль. В его действиях было что-то миссионерское.

Очередной боец погиб, разрубленный топором Келлендвара от плеча до паха. Удар был четким, смерть мгновенной, и топор легко вышел из плоти. Он приподнял оружие, готовый атаковать снова, но обнаружил, что противников не осталось. Коридор был пуст. Крики и болтерный огонь доносились лишь издалека. Убитые лежали кучами.

— Вслушайся в эти радостные звуки! Идем, брат! Идем! — ликовал Келленкир. — На мостик! Теперь ты сможешь впечатлить своего хозяина. Иди со мной и раздели славу, пока я не передумал.

«Радостные? — подумал Келлендвар. — Нормально ли это?»

Его мысли прервало вокс-сообщение от Вайсеркона, ведущего группу из шести Повелителей Ночи на корме.

— Келлендвар, машинный зал взят.

— Потери?

— Закраш и Менон, — доложил Вайсеркон. — Мы встретили сопротивление со стороны легионеров. Убили троих, двое отступили и исчезли на нижних палубах. Мы их выследим.

— Забудьте про них. Возможно, они попытаются повредить поле Геллера, чтобы не дать нам скрыться в варпе. В этом случае не обращайте на них внимания. Но если они поняли, что побеждены, то попытаются уничтожить корабль. Немедленно направляйтесь к главному реактору. Ваша главная цель — не допустить гибель корабля. Мы должны захватить «Нравственность».

— Палач, — отозвался воин и отключился.

Келлендвар не отправил своего брата вместе с остальными по одной важной причине. Тот стал бы отвлекаться на пытки и убийства. Брат был так кровожаден, что Келлендвар долгое время считал того безумцем.

Смотря, как Келленкир макает пальцы в пролитую кровь и размазывает ее по пластинам брони, Келлендвар начал думать, что дело не в этом.

Он начал опасаться, что его брат просто злой.

Глава 7 Главная локация «Альфа» Инвит Видения отца

Главная локация «Альфа». Кузнец войны Барабас Дантиох не видел смысла придумывать что-то оригинальное: название было подходящим, поскольку указывало на значимость регулировочных механизмов. Оно было понятным и эффективно сообщало, какую важную, первостепенную роль играет это место. Будучи Железным Воином, пусть и изгнанным, Дантиох ценил эффективность.

Вот только оно не передавало дивное величие Фароса, и из-за этого совершенно не годилось.

Он сдержал смех, чтобы Полукс не подумал, будто над его усилиями потешаются.

Фарос был так могущественен, что сделал из него философа. Его чистая, простая красота напоминала Дантиоху о великих крепостных дворцах Олимпии. Фарос приводил его в трепет, что случалось с ним нечасто. Низкий гул квантово-импульсных двигателей давно стал привычным и теперь только успокаивал. И не проходило и дня, чтобы он не обнаружил новый удивительный аспект ксеносского устройства.

А наблюдая за другом, медленно осваивающим маяк, он чувствовал себя еще счастливее. Разделить с кем-то тайну Фароса значило удвоить радость от работы.

— Не спеши, Алексис! — позвал он.

Половину высокой пещеры, которую представляла собой главная локация «Альфа», закрывало дрожащее изображение далекого мира. Капитан Алексис Полукс из Имперских Кулаков стоял перед ней, почти комично поморщившись от напряжения.