Фарсаны

Когда цифры на темпоральной шкале замерли на нуле, стена разомкнулась и в “пещеру” хлынул яркий свет.

— С благополучным возвращением, — услышал Яснов голос Октавиана и увидел его полное улыбающееся лицо.

Иван взглянул на поникшего в кресле Сана и встревоженно спросил:

— Что с ним?

— Ничего особенного. Хроношок. То же было и с тобой. Там…

Сан зашевелился, встал и вышел из кабины с широко открытыми глазами. Пошатываясь, он брел наугад.

— На первых порах то же самое было и с тобой, — повторил Октавиан. — Ну и напугал ты нас, когда лунатиком шатался по ночной саванне. Вот так же сейчас и мальчишка: все видит, но ничего пока не понимает.

“Какой он грязный!” — мысленно воскликнул Иван. Только сейчас, при ярком свете искусственного солнца, он по-настоящему разглядел мальчика, большие, в цыпках и ссадинах, ступни его ног, мозолистые руки, худое, остроносое лицо. В спутанных, грязнопепельных волосах и по засаленной шкуре ползали насекомые. Яснов поежился, вспомнив, что в сумерках древней степи он обнимал и гладил по голове этого дикого заморыша.

Подплыла платформа с людьми в белых халатах. Они дали Сану что-то понюхать и увезли с собой мгновенно уснувшего мальчика.

Утром следующего дня Иван Яснов был уже дома, в Байкалграде. Прошелся по залитым солнцем комнатам, в библиотеке надолго остановился у книжных полок. Прославленный космопроходец, а теперь уже и времяпроходец Иван Яснов с увлечением коллекционировал старинные, еще на бумаге отпечатанные книги.

К своему удовольствию, Иван обнаружил на полке новое приобретение — редчайшую книгу древнеримского императора и философа Марка Аврелия “К самому себе”. Он раскрыл ее и стоя углубился в чтение. Мог ли Иван тогда подумать, что восемь лет спустя будет мучительно вспоминать один из афоризмов Марка Аврелия? И вспоминать в неожиданном для себя качестве — колдуна…

Яснов положил книгу на стол и мысленно похвалил домашнего робота: “Молодец. Обменял у кого-то. Или… Или украл?”.

Домашние киберы у коллекционеров, увы, повально страдали древним недугом. Незаметно похитить редкую книгу, марку или монету не считалось у них зазорным. Да и сами коллекционеры частенько смотрели на это сквозь пальцы: дескать, что с них, роботов, возьмешь… Но с некоторых пор Ивана это стало раздражать.

Он подошел к полке и увидел, что три книги, отложенные для обмена, на месте. Все-таки украл! “Жулик, — нахмурился Иван. — Сейчас я ему задам”.

— Афанасий! — громко крикнул он.

В дверях возник Афанасий — биоэлектронный детина в комбинезоне, сложенный, как античный бог. В толпе людей домашних роботов можно было узнать лишь по наивно-туповатым физиономиям, по эталонным, утрированно-правильным чертам лица.

Взглянув на книжную полку, Афанасий понял, что предстоит нагоняй, и тотчас изобразил раскаяние. Покраснел, воровато спрятал глаза.

— Ладно уж, иди, — рассмеялся Иван. — И поставь завтрак.

Кибер облегченно вздохнул и удалился в кухню. После завтрака Иван зашел к Октавиану Крассу. Жил тот рядом, в таком же одноэтажном коттедже.

— Ну как мальчик? — спросил Иван.

— В терапевтическом и учебном сне, под перекрестным облучением, — охотно рассказывал Октавиан, — залечиваются раны, ссадины, порезы, а мозг впитывает знания о нашем мире. Очнувшись, Сан будет знать наш язык, быстро освоится с предметами быта и даже летательными машинами.

— Ну, это еще поглядим…

— Не усмехайся. В его веке процесс антропогенеза, становления человека давно закончился. Биологически по нервной организации Сан такой же, как и ты, как любой из нас.

— Знаю, что он кроманьонец. Ну, а психическая структура? Окостеневшие нейронные связи в мозгу? Вера в духов и прочие суеверия? Мне искренне жаль парнишку. Приживется ли он у нас?

— Через полгода ты его не узнаешь, — пообещал Октавиан.

Они расстались, не убедив друг друга. Октавиан улетел в институт времени “Хронос”, а Яснов — на космодром, где модернизировался его корабль “Призрак”.

Во второй половине дня Иван вернулся домой. Вот здесь-то, в его необычном кабинете, и начиналась настоящая работа. Нажим кнопки — и перед столом, похожим на пульт управления корабля, развертывался экран. Не выходя из кабинета, Иван мог консультироваться с любыми специалистами, присутствовать на заседаниях, принимать участие в спорах. Нажим другой кнопки — и земной мир исчезал. Перед столом-пультом распахивалась бездна, населенная легионами солнц, кометами, темными и светящимися туманностями, спиралями галактик…

За вечерними занятиями, телевстречами с учеными проходили дни, и Иван ни разу не наведался в “Хронос”, хотя институт времени находился не так уж далеко — в десяти тысячах километров над Землей.

Смешанное чувство испытывал Иван — желание повидать мальчика и какую-то неловкость перед ним, даже вину. “Спас малыша, — думал он. — А что дальше?”