Фарсаны

Он встал и поднял руки, вызывая роботов в настоящий момент. В комнате образовалось два потрескивающих искрами вихря — это детали, вертясь, вставали на свои прежние места. Секунду спустя перед Иисусом возникли роботы. Растопырив когтистые лапы, они неустрашимо двинулись к Богу.

Иисус еще раз взмахнул руками и вскоре начал чихать и кашлять. Когда пыль, наполнившая комнату, исчезла, осела, он оглянулся. Не было ни роботов, ни деталей.

Не было даже коричневой ржавчины, в которую должны были превратиться детали через сотню лет. На полу лежал слой какого-то серого праха, неприятно похрустывающего под ногами.

“Тут уж пахнет не сотней лет, — подумал Иисус, несколько ошеломленный своими возможностями, — Так истлеть роботы могли лишь через тысячелетие”.

Бог бросил взгляд на подсматривающие стены и вышел. Он знал: дельцы из Пентагона, сняв на пленку последнее чудо, сохранят его в тайне от общественности. Они попытаются разгадать его и приспособить к военным нуждам. Тщетные попытки!

На улице, у самого подъезда, стояла машина. Двое молодых людей, ни на кого не обращая внимания, возились у раскрытого багажника. Иисус взял подоспевшее такси и в смотровое зеркало заметил: молодые люди, захлопнув багажник, сели в свою машину и поехали в ту же сторону. Бог усмехнулся: сыщики!

Завтракал он в одном из полюбившихся ему парков. На скамейках сидели несколько человек и внимательно читали утренние газеты. Кто-то из них наблюдал за ним. Меняя такси, Бог долго колесил по улицам и все время осматривался: нет ли слежки. Как будто все в порядке. Однако твердой уверенности не было, так как Иисус не мог знать всех профессиональных уловок агентов ЦРУ.

Вечером Иисус перебрался в Чикаго. Зашел в первый попавшийся ночной ресторан. Устроившись в углу, он посматривал на автоматизированную кассу, вделанную в нишу стены и похожую на пульт управления космического корабля: так много здесь разноцветных кнопок, каких-то приборов и видеофонов. За пультом красовалась сияющая физиономия хозяина ресторана. Она казалась знакомой. Однако Иисус никак не мог припомнить, где он видел этого крупного жизнерадостного человека.

Когда посетителей, а большинство из них, видимо, были завсегдатаи, набралось почти полный зал, хозяин нажал одну из кнопок. Из стены по краям ниши выступили две большие, в полтора человеческих роста цветные фотографии. На левой можно было видеть хозяина ресторана с унылым выражением лица и без обеих ног. Внизу подпись: “До исцеления”. На правой хозяин стоял на обеих ногах во весь свой недюжинный рост и, ухмыляясь, показывал пальцем вниз, где кокетливо искрились буквы: “После чудесного исцеления”.

Иисус вспомнил Гамбургский госпиталь и широколицего здоровяка, которому он вернул ноги, потерянные в автомобильной катастрофе. Предприимчивый немец решил воспользоваться популярностью человека, отмеченного божественной благодатью, разбогатеть за океаном. В этом он, очевидно, преуспел. Ресторан его отличался великолепием и роскошью. Особенно поражал огромный куполообразный потолок. Искусное освещение создавало иллюзию бесконечного голубого неба, в котором летали белоснежные ангелы и взмахами своих крыльев озонировали и вентилировали воздух.

“Браво, земляк”, — с легкой иронией одобрил Иисус, неравнодушный к остроумной выдумке. Немного повеселев, он стал присматриваться к публике. Здесь были в основном люди довольно обеспеченные: мелкие предприниматели, высокооплачиваемые служащие, богемная молодежь. Посетители много пили, а наркотики употребляли почти в открытую. До Иисуса доносились обрывки разговоров, и в душу его вновь начала заползать тоска. Стандартные и безликие фразы, которыми лениво обменивались мужчины и женщины, выявляли глубокий внутренний вакуум и равнодушие друг к другу. И привело их сюда чувство пустоты и стадности — этот противовес некоммуникабельности.

“А я — то хотел вернуть им интеллектуальные тревоги и чистые, идеальцые радости, — с сарказмом размышлял Иисус. — Этих нравственных мертвецов не воскресит никакое чудо. Они способны только опошлять Христа и создавать вокруг его чудес ореол рекламной сенсации”.

С потолка, с этих ангельских голубых высот полились тихие, нежные аккорды. Иисус вздохнул и откинулся на спинку кресла, ожидая услышать небесную музыку — что-нибудь из Баха или Шопена. Но через секунду он вздрогнул и съежился, как от удара. Сверху обрушилась джазовая истерика: раздирающий уши грохот, поросячий визг, скрежет металла и беспрерывные обезьяньи вопли. Симфония ужаса и душевного распада.

Люди выбегали на середину зала и начинали извиваться и топтаться в потном блудливом плясе.

Подавляя тошноту, Иисус припоминал, что где-то уже видел нечто похожее. Ах, да! Шабаш ведьм в фильме “Бог в преисподней”. Но, кажется, не только в фильме. Когда Иисус учился в университете, ему приходилось наблюдать в микроскоп хаотическое движение и судороги амеб, инфузорий и прочих простейших микроорганизмов. То же самое — здесь…