Фарт

Так прошло уже около получаса, и я чувствовал, как солнце прожаривает меня насквозь, вытапливая лишние граммы жира и мозга. До того как улечься на камень, мы хорошо порезвились в воде, и теперь сил не было вовсе. Водопад мягко журчал, в ветвях незнакомых деревьев чирикали неизвестные птицы, и перед моими закрытыми глазами плавилось розовое пространство, разогретое солнцем до температуры доменной печи.

Наша беседа была очень неторопливой, я бы даже сказал – чересчур неторопливой. Между вопросом и ответом проходила минута, а то и две, и поэтому за полчаса мы успели поговорить об очень немногом.

– Как обеспечить… – машинально и бессмысленно повторяла Рита, – как обесточить… как обезглавить… как обезобразить…

Вдруг она резко села и, хлопнув меня ладонью по расслабленному животу, сказала:

– Есть! Эврика!

Я поморщился и, не открывал глаз, пробурчал:

– Это неоригинально. Один уже так кричал.

О том, что его потом зарубили солдаты, вспоминать не хотелось.

– Тело, впернутое в воду, выпирает на свободу с силой выпертой воды телом, впернутым туды! – радостно продекламировала Рита и спихнула меня в пруд.

Мне было лень двигать руками и ногами, и я медленно опустился на дно лицом вверх. Я видел, как надо мной колыхались и перебегали тени и блики, в ушах звучали подводные звуки, затем быстро проплыла какая-то мелкая рыбка, и я подумал, что хорошо быть рыбой и жить в воде. Вспомнилась древняя притча о том, как два китайских философа гуляли по берегу пруда, в котором резвились зеркальные карпы.

– Хорошо быть карпом и плескаться вот так, в прохладной, свежей воде! – сказал один.

– Откуда ты знаешь, что чувствует карп? – спросил второй, – ты ведь не рыба.

– Откуда ты знаешь, что знаю я, ты же – не я! – ответил первый…

Но тут организм потребовал от меня сделать очередной вдох, я неохотно загреб руками и вынырнул на поверхность.

Рита сидела на корточках на самом краю камня, и, не в силах противостоять соблазну, я схватил ее за лодыжку и стащил в воду. Она не сопротивлялась и, оказавшись в воде, сразу же обхватила меня руками и ногами. А поскольку мы были голыми, я тут же понял, почему она не сопротивлялась. Выскользнув из ее жадных объятий, я с превеликим трудом вылез на камень и, устроившись подальше от края, сказал:

– Ты мне это прекрати. Маньячка. Давай излагай свою гениальную идею.

– Импотент, – пробулькала она, погрузившись в воду до подбородка и пуская пузыри.

– Да. И это очень хорошо и полезно для моего здоровья, – сказал я, – но увильнуть тебе все равно не удастся. Говори.

– Говорю, – сказала Рита, – телемост.

– Что значит – телемост? – не понял я.

– Тупой. Телемост – значит телемост. То есть – здешнее общество собирается перед камерой, и тамошнее – тоже. И здесь и там – цвет наркобизнеса. И начинают решать свои вопросы. А мы, убедившись, что собрались все, и те и эти, гасим их одновременно и там и тут. Понял?

– Понял. Так они тебе и станут обсуждать свои дела перед телекамерой! Можно перехватить волну, и тогда им всем крышка. Они же не идиоты, Рита, – укоризненно сказал я и закрыл глаза.

– Они – нет. А ты…

– Прекрати оскорбления, иначе я тебя утоплю. Смерть в воде – одна из наиболее мучительных, имей в виду.

– Гадалка сказала мне, что я умру другой смертью, – ответила Рита и плеснула на меня водой.

– Спасибо. Я знаю, какой смертью ты умрешь.

– Какой?

– Тебя повесят за язык. Причем прибьют его ржавыми гвоздями к дверям Лубянки. Представляешь, какое будет зрелище? А я буду стоять в толпе зевак и кричать – огня, еще огня!

– Какого огня? – удивилась Рита.

– Когда ты будешь висеть на своем длинном извилистом языке, тебя обольют скипидаром и подожгут, – мстительно сказал я.

– У тебя язык не короче, чем мой, так что висеть нам рядом.

– Это можно. Но только после тебя. Они не станут болтать перед камерой.

– Еще как станут. Если это будет выделенный частный канал, да еще и закрытый, да еще и скрамблер врубить…

– Что врубить? – я открыл глаза и посмотрел на Риту, которая медленно плавала под водопадом взад и вперед.

Она подплыла к камню и ловким движением выскочила из воды.

Грустно посмотрев на мое достоинство, которое в этот момент было скорее недостатком, она вздохнула и, опустившись на горячую скалу, сказала:

– Сигнал будет зашифрован, и никто не сможет ни подсмотреть, ни подслушать, ни записать это. То есть записать, конечно, можно, но расшифровать… Сейчас имеются такие устройства, которые сделают из видео и аудиосигнала полную чушь, и она будет похожа скорее на помехи или на забавы радиохулигана, чем на деловую связь. Это и есть скрамблер.

– Как тебе должно быть известно, на каждую хитрую жопу имеется хрен с винтом. И наоборот.

– Это мне известно. Но перед нами не стоит задача реально защитить их от перехвата. Мы должны… Вернее, ты должен убедить их в том, что такая защита совершенно надежна. Нам нужно, чтобы они просто собрались одновременно в двух местах, и тогда…

– Это можешь не повторять. Что с ними будет дальше – известно.

– Вот и хорошо, – Рита положила руку рядом с моей и зацепилась за мой палец мизинцем.