Фартовые деньги

Водитель вылез, пробежался до «Тойоты», что-то негромко сказал в окошко, а затем оттуда неторопливо вышел человек в куртке-ветровке с поднятым капюшоном, хотя никакого дождя вроде бы не наблюдалось. Они с водителем влезли в машину. Человек в капюшоне сел на переднее сиденье спиной к Гоги, не показывая лица, и спросил низким, глухим голосом:

— Жить хочешь, кацо?

— Да… — пролепетал Гоги.

— У Вити Басмача в гостях бывал?

— Бывал, да… В офисе.

— А дома?

— Нет. Честное слово, не бывал! Может, Буня знает… — пробормотал Дзобладзе и тут же еще больше испугался: не надо это говорить было?

— Буня, это тот, с кем ты по телефону разговаривал?

— Да… — внутри горячего южного организма Гоги словно бы полярный лед образовался. Они разговор по телефону подслушивали! Ой, какие люди, а?!

— Буню в лицо знаешь?

— Да-а… И он меня знает тоже.

— Вот и хорошо. Проводишь нас туда, понял?

— Там охрана есть…

— Ничего, мы договоримся. Нам нужно, чтоб ты им в «глазок» показался, — и все. Понял?

Дзобладзе все понял и совсем похолодел. Они на его машине подъедут к офису, покажут его в «глазок», охранники откроют — их убьют. Потом они возьмут живым Буню, тот привезет их к Вите — и Витина охрана тоже будет захвачена врасплох. А потом Гоги тоже убьют — он лишний. Все, пропал…

— Да, вот что! — словно бы припомнив что-то, произнес человек в капюшоне. — Ты Буне докладывал, что к тебе в Самсоново кто-то приезжал на «Чероки», верно? Выяснил, кто?

— Это не ко мне! — заторопился Дзобладзе. — Они на горку поехали, где коровники стоят. Недостроенные.

— Точно?

— Да! — убежденно произнес Гоги. — Я туда поднимался, они там, мамой клянусь! Может, конечно, уже уехали…

— Что делали, не видел?

— Нет, я только фонарики видел в окно. Ничего больше!

— Интересно… Заедем посмотрим! — Человек в капюшоне вылез из «Опеля» и вновь пересел в «Тойоту». Сразу после этого «Тойота» сорвалась с места и понеслась вперед, за ней заторопился «Опель», а «Нива» пошла замыкающей, Гоги поник головой и шептал про себя грузинские молитвы…

…Механик тоже обратился к Всевышнему, но не с мольбой, а с благодарностью. Пятый мешок благополучно подняли и перетащили по проходу к колодцу. Поднять их из колодца наверх было сущей ерундой, по крайней мере, по сравнению с уже проделанной операцией. Главное, с тем самым пятым мешком ничего не случилось. Теперь Олег был почти полностью убежден, что все пройдет без сучка и без задоринки. И правда, оставалось всего ничего — вытащить из ямы самого Еремина. Вот тут, казалось бы, и посомневаться — а ну, как бойцы Ларева, не беря особого греха на душу, просто позабудут его тут?! В конце концов, главное, что было нужно Лареву — клад Федьки Бузуна, — Механик уже отдал. А в вопросе с Клобуком его помощь может и не потребоваться. Киллеров-то в России полно… Мог ведь Ларев насчет этого Клобука сказать просто так, чтоб Механик считал, будто он еще и после передачи клада понадобится? Вполне мог.

Все эти вполне рациональные мысли стали приходить к Механику после того, как мешок скрылся в жерле наклонной трубы и потекли долгие минуты ожидания. Вот опять захрустел и зашуршал полиэтилен — мешок поволокли к колодцу. Этот шум удалился, откуда-то издалека донеслись неясные голоса, то ли обсуждали что-то, то ли ругались — фиг поймешь! Пора бы, однако, и вернуться. В конце концов вытащить из ямы Механика, в котором, наверное, поменьше веса, чем в последнем мешке, — задача несложная. Если, конечно, его действительно собираются вытаскивать.

Механик помнил, что на полный цикл подъема и перетаскивания мешков уходило от 15 до 20 минут — замерял от скуки. Казалось бы, маленький мешок можно было перетащить побыстрее, однако время уже подходило к максимуму — 20 минутам, а никто к наклонной трубе не возвращался. Правда, голоса, звуки которых все еще доносились до ушей Олега, вселяли в него кое-какую надежду. Если базарят, значит, еще не ушли. Может, мешок застрял или кто-то из бойцов какую-нибудь производственную травму получил… Еремин придумывал себе в утешение различные оправдания промедлению бойцов, однако одновременно начинал задумываться и над тем, сможет ли он в случае чего сам по себе выкарабкаться отсюда, из железобетонного мешка пятиметровой глубины.

Пошла двадцать пятая минута с момента начала подъема пятого мешка, а к трубе никто не возвращался. Разговоры слышались по-прежнему, но заодно Механик, при всей своей глухоте, расслышал и еще какие-то звуки, которые его очень огорчили. Похоже, знаменские братки начали крутить лебедку и поднимать мешки из канализационного люка к «Чероки». А это означало, что худшие предположения Олега оправдались и его судьба теперь мало интересует ларевцев. Ох, какая же дикая ярость охватила Механика! Опять кому-то показалось, будто его жизнь и чаяния — ерунда мелкая, а сам он — лох доверчивый, которого грех не кинуть…