Фартовые деньги

— А чего ты, Швандя, на автобусах рыбачить катаешься? — спросил Ухан. — У тебя ж была тачка?

— Фильтры поменять надо, — ответил тот. — Никак не соберусь. А потом, туда, куда я рыбачить ездил, на машине не подъедешь… Там надо пешком, а потом на лодке.

До этого Швандя умело ушел от вопросов, куда именно он ездил на рыбалку, отделавшись общим ответом: «На Снороть». Сейчас, после трех поллитровых кружек пива, бдительность его притупилась.

— Это где ж такое место? — удивился Ухан. — К реке почти везде подъехать можно…

— Да на протоке это, повыше моста… Старица заросшая.

— Это не туда случайно, куда ты с бригадой ездил? — спросил Ухан. — Вроде вы там в камышах чего-то искали?

— Да… — Швандя уже сообразил, что сказал лишку, и быстренько отвернул с опасного пути: — Зазря тогда съездили. Но зато прикинул, что там место незасиженное и рыба есть. Вот и решил сам скатать в выходной.

Ухан не стал расспрашивать, что именно Швандя со своими ребятами искал в камышах, хотя этот вопрос до него не доводили. Он только знал, что Швандю туда посылали, но зачем — был не в курсе. Поскольку Витя Басмач опасался, что там, в камышах, урыли Шуру Казана, он не стал оповещать о цели поисков никого, кроме Шванди. А Швандя, в свою очередь, ничего толком не объяснял своим спутникам, сказал только, чтоб искали, нет ли где следов крови или свежей могилки. Кое-какие следы крови, оставшейся от Жоры и Сухаря, следы ног, ведущих к воронке и болоту, они найти сумели, но трупов или следов захоронения не обнаружили. Впрочем, это Басмача не больно успокоило. Он подозревал, что Шуру могли утопить в болоте, а там уж точно фиг найдешь.

Довольно быстро доехали до небольшой дачки Бормана, расположенной совсем недалеко от города. Это был не элитарный, а вполне рабоче-крестьянский поселок, где не было таких вилл в три этажа, как в Ново-Сосновке. И участки тут были стандартные, шестисоточные. Домишко у «партайгеноссе» был, правда, бревенчатый, а не брусовой или щитовой, как у большинства здешних дачников, но одноэтажный и небольшой — 4x4 — по фундаменту. Насчет садово-огородных культур сам Борман не беспокоился. Он договорился с соседями, которые возделывали-пропалывали грядки и поливали огурцы с помидорами. Борман в течение лета наезжал сюда довольно часто, брал что надо свежего к столу, а остальное дозволял заготовлять своим «арендаторам». И соседи были довольны, и ему было приятно видеть ухоженный участок.

Сразу по прибытии принялись собирать стол и раскочегаривать мангал, нарвали огурцов, помидоров, зеленого лука, чеснока. Еще по ходу готовки посасывали пивко из бутылок, потом, когда уселись за «дастархан», добрались до пузырей.

О серьезных вещах и текущих делах не говорили. Хотя Борман и хотел по ходу дела расспросить Швандю о том, как тот общался с Механиком в «Призраке коммунизма», и попытаться идентифицировать с ним того человечка, который был вместе с Ларевым на встрече в «Знаменске», все как-то не получалось. А потом «партайгеноссе» и вовсе про это забыл. Уж очень хорошо сидели, черт побери! Анекдоты травили, вспоминали всякие хохмы из жизни, различные истории с бабами и тому подобное. Несколько раз Борман вспоминал, что собирался позвонить знакомому сутенеру, чтоб тот им баб организовал, но тоже как-то руки не доходили. На фига они нужны, эти бабы, если и так весело?! Тем более, что после второго пузыря наступила расслабуха и благодать снизошла. Борман вынес на воздух небольшую стереомагнитолу «Sony» и с десяток кассет. Под музычку пилось, елось и хохоталось совсем хорошо.

Вообще-то все трое были народ крепкий и закаленный в боях с «зеленым змием». Но Швандя, который провел ночь в холодном подвале и в плену у Механика, жрал явно меньше, чем ему по комплекции требовалось, довольно быстро устал и сломался. То есть слегка сомлел и задремал, улегшись рядом с расстеленной на траве клеенкой, заваленной объедками и огрызками.

Как раз в это время — солнце уже к закату клонилось — звукозаписи кончились, а Ухану с Борманом пришла в голову мысль попеть на свежем воздухе. Они сперва затянули «Распрягайте, хлопцы, коней!» в маршевом кубанском варианте, то есть с припевом: «Маруся — раз! Два! Три! Калина! Чорнявая дивчина в саду ягоды рвала!», который отсутствовал в щиро-украинском лирическом оригинале.

Далее этот дуэт сиплых басов исполнил песню насчет златых гор и рек, полных вина, потом неувядающую «Таганку», затем про лесоповал, где «у нас тайга за прокурора» и надо отдать за пайку шесть кубов. Еще успели сбацать хит Профессора Лебединского «Я убью тебя, лодочник!», и наконец задушевно спели «Как упоительны в России вечера!». Правда, Ухан все время сбивался, вместо «упоительны», «ох…ительны», но это песню не портило.

Лишь после этого исполнители обратили внимание на то, что Швандя не поет, а только храпит.

— Сморился братан! — констатировал Ухан. — Будить будем?

— Не надо… — махнул рукой Борман. — Сон здоровье… ик!.. укрепляет. Слышь, у тебя закурить есть? М-мои кончились.

Ухан пошарил по карманам: пусто.