Фартовые ребята

— Бес попутал… — проворчал Механик. — Хотя, если б и не трахнул там, то все равно от этого никуда не деться. Притащил бы сюда, Юлька бы все равно ревновать взялась. Да и ты бы себя не больно здорово чувствовала, если б только облизывалась на нас.

— Ничего бы я не облизывалась… — обиделась Райка. — Подумаешь, донжуан неотразимый, метр с кепкой! Подвернулся в хороший момент — дала, тем более что деваться было некуда, а так, по-нормальному, — да на хрен ты такой нужен!

— Ну, спасибо вам, гражданка Мартынова! — Механик, которого еще разок макнули мордой в дерьмо, почуял уже не злость, не ярость, а боль. И тоску жестокую. Нет, наверно, можно было взвиться, налететь на эту рыхлую корову с кулаками, долбануть ее по мозгам ковшиком или шайкой, нахлестать по роже веником, отметелить от души и за ее собственные пакостные слова, и за Юлькину плюху. Но Механик понимал, что она кругом права и справедливости у этих жестоких слов кулаками не отобьешь.

Громко брякнула входная дверь бани. Должно быть, разъяренная Юлька оделась и выскочила.

— Переживала она за тебя… — заметила Райка, смягчив тон. — Все беспокоилась: «Не застудился бы!» А ты…

— Ладно! — рявкнул Механик, оборвав эту кулацкую подпевалу, окатился из шайки и вышел в предбанник.

Там, на полочке, нашел бельишко. Юлька подбирала, ясное дело. Чисто отстиранное, проглаженное, сухонькое. Даже портянки и носки не забыла. Все вокруг расшвыряла, пока одевалась, а это — не тронула. Наскоро обтеревшись, Еремин влез в чистое, надел свитер, куртку, влез в резиновые сапоги, напялил на влажную голову ушанку, а затем торопливо выскочил из предбанника на двор.

Посветил фонарем — около бани Юльки не было. Заглянул в «Чероки» — тоже пусто. Побежал к дому, поднялся в комнату — нету… Куда дуру унесло?! Пробежался по пустым комнатам второго этажа — ни шиша, на пыльных полах ни следочка. Механику жутко стало. Весь поселок за полдня не обежать, а тем более не проверить все закутки в этих недостроенных хоромах. Да и от леса вокруг еще несколько гектар осталось, так просто не прочешешь в одиночку, да еще и в темноте. А такая молодая дуреха может под горячую руку какой-нибудь фортель выкинуть… Опять же, выскочила распаренная, а тут сырь, тьма, холод. Отчего-то Механик вспомнил, как у него дочка, та самая Лидуська, которая была Юльке ровесницей, с воспалением легких маялась. Правда, еще совсем маленькая, годовалая. Педиатра нормального в гарнизоне, конечно, не было, но лекаря отводились — пенициллином откололи. Вся попка у бедняжки была в пятнышках, а уж реву при каждом появлении тети в халате столько пришлось наслушаться — мороз по коже! Конечно, тогда Механик сидеть дома не мог. Служить надо было. Все на жену валилось, а та, конечно, на него свою тоску распределяла, когда домой приходил. Может, с тех пор и цапаться привыкли… Но если Механик свою ведьму не прибил, когда такие мысли подступали, то только потому, что помнил, как ей тогда, с Лидуськой, туго приходилось.

И когда, как это уже не раз бывало, Механик припомнил, что Юлька с его Лидуськой ровесницы, то понял, что скорее сам сдохнет, утопится или простудится, но Юльку найдет и ничего ей, дуре, нехорошего сделать не позволит… В общем, он помчался шарить с фонарем по пустым и холодным недостроенным домам «Призрака коммунизма».

А тем временем в бане остались вдвоем Райка и Женя.

ЖЕНСКИЙ РАЗГОВОР

— Дура я, дура! — самокритично вздохнула Раиса, когда услышала, как Механик выбежал на двор. — Чего полезла?!

Женя сказала:

— Это все из-за меня. Я виновата.

— В чем? — хмыкнула Райка. — В том, что утонуть не дали?

— Хотя бы… Утонула бы — кто пожалел бы? Родители меня уже давно похоронили, друзей нет. На кой черт я живу, неизвестно.

— А кто это знает? Мы, что ли? Ну, неделю тут просидим, ну, две, а дальше что? Даже Олег не знает. Жрать-то что-то надо. Слопаем моих кур да кроликов, ихнюю крупу с макаронами — надо будет хоть в Самсоново, в магазин бегать. Сразу приметят. И найдут. А мы такого понаделали — живыми не оставят…

— Я уж поняла…

— Все-таки не пойму я, — произнесла Райка, — как это так можно? Родиться мужиком и записаться в бабы! Даже если от армии — так уж чего проще справку купить, что сердце или там почки барахлят… Сейчас, кто мало-мальски деньги имеет, в два счета это делает.

— Да я не из-за армии вовсе! — досадливо произнесла Женя. — Я просто женщина, понимаешь? И я ей родилась, только вот, в мужском теле… Если удалить все это — никто и не заметит.

— Хм! — покачала головой Райка. — Груди пришил, это отрезал — и все? Уже баба?! Больно просто…

— Да! Ты ж сама сказала, что пока я на животе лежу, не отличишь…

— Ну, сказала… Но ведь спереди-то висит. Твое, не приклееное. Неужто не страшно резать?

— Нисколечко. Оно мне мешает, понимаешь? У меня в Питере был знакомый парень. Не гей, а самый обычный. Мы с ним ходили, он ничего не замечал. Месяц почти. Стеснительный такой, вежливый… Обнять и то стеснялся. Несовременный. Была бы я без всего этого — сама бы предложила. А так… Да он со стыда бы сгорел! Ну, и я, конечно, тоже.