Фартовые ребята

— «Двойка», — покачал головой Сергей Сергеевич. — Крайне неубедительно. Внедрять таким образом агента могли бы только те, кто ровным счетом ничего обо мне не знает. А они знают, и много. И, пожалуй, если имеют сведения о том, что Митя существовал, могли бы знать и об обстоятельствах его смерти. А они, увы, исключают все версии «чудесного спасения»…

Баринов мрачно помолчал, должно быть, еще раз пережив трагедию 35-летней давности, а потом добавил:

— К тому же они должны были бы догадаться, что даже если б я не разоблачил с ходу этого гаврика, то отодвинул бы его от себя достаточно далеко и уж наверняка не стал бы вводить в руководящее ядро ЦТМО. А внедрять им кого-то нужно именно в верхний эшелон, потому что иметь более-менее полное представление о ЦТМО можно только оттуда. Гораздо проще готовить внедрение не со стороны, а попытаться поднять наверх кого-то из числа тех, кто уже находится в секторах Центра. То, что такие осведомители есть, несомненно, раз они, как показывают вопросы, так много о нас знают.

— Короче, господин профессор, экзамен на аналитика я завалил.

— Если б ты учился тут тогда, когда наше заведение называлось по-другому и состояло на госбюджете, пришлось бы пересдавать. Еще один завал — и отчислили бы по профнепригодности. Не только отсюда, но и из главка. Очень неприятный момент в тогдашней карьере. Из Москвы, если блата нет, как правило, перевод — в погранцы, самых хороших — в штаб округа, похуже — в отряд. Туда, где много солнца и песка. Так что экзамена этого боялись, хотя народ был трижды фильтрованный, отборный. Сейчас такого контингента не соберешь при всем желании. Растеряли, угробили, распродали…

И с укоризной посмотрел на Владимира Николаевича, будто именно он терял, гробил и распродавал кадры. «Наружник» обиженно вздохнул:

— Каждому свое. У вас свои профи, у нас, в «семерке», — свои…

— Правильно, — кивнул Баринов. — Но я тебе мозги полощу не просто так. Потому что, прошляпив отход этого Николая, ты затянул выяснение его личности и уточнение всех других параметров минимум на сутки. А что могут значить сутки — фиг его знает…

— Сергей Сергеевич, это уж партполитработа какая-то… Я ж все-таки полковник…

— На то и надеюсь, и долгих лекций читать не буду. Соответственно и спрошу, если опять выйдет прокол. Подключай столько людей, сколько необходимо, не спи ночей, ищи все зацепки, но ты еще до субботы должен выяснить об этом парне как можно больше. В субботу, возможно, придется его взять. Но это будет зависеть от того, насколько полными будут твои данные.

— У меня вот какая мысль возникла, Сергей Сергеевич, — осторожно произнес Владимир Николаевич. — А не может ли этот Николай просто-напросто работать на репутацию Никиты?

— Ну-ка, развей мысль поглубже!

— Я, конечно, не в курсе, по каким мотивам вы зачисляли этого паренька, но могу предположить, что его вам кто-то рекомендовал.

— Так, примем в качестве допущения. Дальше!

— Соответственно, могли рекомендовать и такие люди, которые неявно работают против вас. Предположительно, скажем, Булочка. Допускаете?

— Вполне. Мы уже говорили об этом.

— Отлично. Положим, что у нее или у кого-то еще есть заинтересованность, чтоб Никита оказался в центре внимания, и желание сразу же его раскрутить. Чтоб он уже в самом начале проявил себя как лицо, заслуживающее доверия. Вот и организовали эту инсценировку с появлением Николая. Сам по себе этот парень — пустое место, кукла говорящая, которую заставляют озвучивать разные отрывочные сведения о ЦТМО, известные его хозяевам, а мы будем всерьез размышлять над тем, как против него играть, потратим время на его поиски, на выяснение того, откуда и что он может знать. Предполагаю, что на третьей встрече они нам покажут какой-нибудь весьма заманчивый крючок с наживкой, например дающей выход к тем людям, чье существование вам мешает. Или к их ближнему окружению. А может, предложат Никите посредничество в заключении какого-то привлекательного для нас союза. Это только варианты, но, так или иначе, он окажется в сердцевине этой игры и станет одним из ключевых элементов, который будет невозможно заменить без большого ущерба для себя.

— Незаменимых у нас нет… — процитировал кого-то из классиков Сергей Сергеевич. — Мысль, конечно, занятная, но, по-моему, слишком надуманная и непродуманная. Не выкристаллизованная, так сказать. Можешь ее на досуге слегка обмозговать, но сейчас сосредоточься на том, что я сказал. Свободен!

Экс-«семерочник» поспешно вошел в ту самую дверцу, из которой появился после ухода Никиты и скрылся с глаз долой. Будто испарился.

Сергей Сергеевич набрал трехзначный номер на диске внутреннего телефона (он был существенно старше возрастом, чем все остальные, кнопочные, стоявшие на рабочем столе профессора, и изготовляли его еще в социалистической Польше).

— Лариса Григорьевна? Ну как там наши пленницы?

ПЛЕННИЦЫ ВОСЬМОГО СЕКТОРА

Баринов вышел из своего кабинета минут через десять после того, как его покинул Владимир Николаевич.