Фартовые

«Неужель кентов накрыли?» — покрылся испариной лоб. Нет, не может быть. Сарай сколько уж лет никому не нужный стоял. И ничего там не намечалось. И все ж надо глянуть. «А то приклеился я тут, как старый козел к молодой капусте, — ругал себя пахан и, торопливо одевшись, выскочил из притона, наспех пообещав Клавдии навестить, как случится время.

Подойдя к сараю, он прислушался. Там тихо. Дверь привычно заперта изнутри. Значит, зря перетрухал. Дрыхнут кенты. «Ничего не стряслось. Просто водяры пережрал лишку», — решил Дядя и, открыв дверь хитроумно приспособленной щеколдой, уверенно вошел в сарай. Закрыв за собою дверь, он пошарил рукой по доске, где всегда лежали спички. Коробка не оказалось.

«Наверное, упал», — нагнулся пахан пошарить по полу. И тут же от удара в темя свалился лицом в пол.

— Говорил я тебе, сволочь, что верну тебе твое! — грохнул в темноте голос Медведя. Дядя сразу узнал его. Но услышать— не увидеть. Дядя как слепой кидался во все углы, а Медведь бил из каждого и всегда точно.

Дядя влипал всем телом в хлипкие, дощатые стены, в земляной пол, в дверь. Его же кулак проваливался в пустоту. От этого боль болела вдвойне.

— Что ж, падла, в темноте твоя взяла. Будь при свете, вкину, не одыбаешься, — пообещал Медведю еле дыша.

— Вкинул бы при свете. Да мусора тебя тут же сгребут.

Это — как два пальца… Кентов твоих уже накрыли. Всех повязали, как фрайеров. Еще вчера. Тебе повезло. Я тебя и за суд, и за прокуратуру, и за милицию… Не все тебе срываться.

— Ну, лярва, это ты их застучал мусорам? — скрипнул зубами Дядя.

— Я. Но не их. Тебя, свинья вонючая, хотел в тюрягу! — влип кулак в висок.

Перед глазами Дяди замелькали красные шары. Они, едва взлетев, взрывались огненными искрами.

— Падлюка! Они при чем? Меня бы мокрил. Их за что? — шарил в кармане наган. Но его еще в притоне, зная горячий характер Дяди, предусмотрительно вытащили кенты.

— Сука! Стукач! Замокрю! — впервые схватил Дядя Медведя за плечо, тут же — за горло. Но удар в пах отбросил пахана в самый дальний угол сарая.

— Запомни, тварь блатная, если я обещал, свое сделаю. Говорил, что удар тебе верну, кажется, неплохо отмудохал тебя. А теперь сдам тебя властям. Чтоб все было, как положено.

В этот миг Дядя нащупал стоявшие в углу вилы. Едва Медведь открыл дверь и Дядя увидел, что тот собирается закрыть его в сарае снаружи, рванул вилы и в один прыжок оказался рядом. Медведь поздно приметил ржавый трезубец, поразивший его в самое сердце.

А Дядя затрусил к троим кентам, жившим совсем на другом конце города.

Пахана бил озноб. От верной смерти ушел. Ведь чудом из рук этого зверя живьем вышел. «Эх и файный из него кент получился бы, водись у него мозги в тыкве», — Дядя пожалел Медведя. Но в следующую минуту уже забыл о нем.

В этот день Дядя навестил железнодорожный вокзал. Поезд из Александровска, прибывший вечером, привез недавних зэков, освободившихся считанные дни назад.

Были средь них щипачи и фарцовщики, пятеро воров в законе. Последние мечтали скорее вернуться в Одессу, откуда они и попали на Сахалин.

Пахан знал лишь одного из них. Перетолковав наскоро, уговорил прибывших остаться. И привез на хазу к троим, которых собирался навестить.

Новым фартовым нужно было оглядеться, перевести дух, вжиться. Сразу на дело, едва вернувшихся с ходки, никто не брал. Да и сами законники рисковать не хотели. Следовало набраться сил, вдоволь отъесться, побаловать себя водкой и бабами. А главное — вернуть жадность к деньгам. На воле без них нельзя. В тюрьме не деньги — кулак кормилец.

Дядя поручил новых кентов своим и решил наведаться в пивной бар, где собирались законники двух «малин», не признавших Дядю своим паханом. Эти фартовые, сплошь из приезжих с юга, промышляли сами. Не признавали и законников Дяди. Но и не враждовали с ними.

Эти «малины» брали к себе далеко не всякого. И, соблюдая воровской закон, всегда делились с Дядей новостями, слухами. Иногда угощали пахана. Но не более того.

В чужих «малинах» были наслышаны о неудачах Дядиных фартовых. Сочувствовали. Говорили о своих бедах. Рассказывали, где приклеились на время освободившиеся из заключения.

Пахан прошел мимо прокуратуры. Было темно. В кабинете Ярового горел яркий свет. И Дяде вспомнилась Оха. Тогда этого следователя не восприняли всерьез фартовые. И поплатились…

Теперь он заматерел. Вон как кентов хватает. «Пачками, — скрипнул зубами пахан: — А ведь и меня от смерти спасал. И на суде просил не лишать свободы. Говорил, что верит в проснувшуюся совесть и зрелый разум», — усмехнулся Дядя невесело. Рука сжала рукоять нагана, когда в окне мелькнула тень следователя.

«Встреться ты мне теперь, угрохал бы не сморгнув. За каждого кента с тебя свой навар сорвал бы. Всех замел. Попутал, как фрайеров. До меня добираешься. А вот хрен тебе! Не повяжешь, не отправишь в ходку», — злился пахан. И понимал, что уж теперь не отделаться сроком. Слишком многих замокрил. Завяз в дерьме по уши. И уж если теперь накроет его Яровой, от высшей меры наказания не уйти. Этот все размотает.