Фартовые

Услышав крики, Дядя вскочил на ноги. Держась за голову, нагнулся над Кубышкой, тот был жив. Ему повезло: нож прошелся поверхностно. В момент удара успел отклониться…

Цапля схватил Кубышку, унес в кусты. Тот матерился, говорил, что хотел потрехать, чтоб Цапля к нему в «малину» приклеился. Да только теперь на хрен нужен психованный кент.

— Слушай, Цапля, твою мать, ты с чего залупился? — ревел Дядя.

— Ты почему не один нарисовался? — оправдывался тот.

— Тихо, кенты! Лягавые! Смываемся, — оглянулся Кубышка.

В строительной будке фартовых ждала «малина». Увидев

Кубышку, перевязывающего окровавленный бок, загоношились, заходили вокруг Цапли воронами. Тот, оглядев фартовых, сказал хрипло Дяде:

— На хрен базар. Кодла эта базлатая, с ними навара не слепишь. Я манал их. Ты сам мерекай.

— А ты что, не фартовый? Сам облажался и гоношишься? Нас выгваздать да лажануть хочешь? Вали, покуда жмура с тебя не состряпали, падла ходульная, — дохнул на Цаплю перегаром кривоносый вор.

Фартовые, горячась, заводились все сильнее.

— Он, стерва, в главари набивается. Да только хрен ему в зубы, — говорил тощий лысый кент.

— Я манал главаря! Я сам себе пахан и бугор, — мямлил лохматый, кряжистый фартовый.

— Линяем отсюда, — предложил Цапля Дяде.

Тот сделал знак рукой — подождать. И спросил:

— Ну, что, фартовые, когда на дело? Кто со мной пойдет?

— Слушай, Дядя, если тебя твой кент звезданул по калгану, невелик твой понт в «малине». Знать, говно ты, а не пахан.

И зад готов лизать всякому. Фалуешь к себе? А где остальные твои кенты, кроме этого мудака? Слиняли в другие «малины», и ты в жопе остался? Вот и следи там. А к нам не рисуйся. Мы без тебя дышать станем. Усек? — ответил, поразмыслив, Кубышка.

— Лафово трехаешь, кент! Дай ему под сраку пару горячих!

— Воротите для начала выкуп, который я за вас в притоне дал. И то, что на первое время получили. Не то вас в клочья разнесу, козлов! — рявкнул Дядя, вскочив со скамьи.

Багровое его лицо вспухло от гнева, глаза сверкали лютой ненавистью, широкие ноздри раскрылись. Рот ощерился, открыв крепкие, желтые зубы. Волосы копной поднялись на голове. Кулаки, скрипнув, побелели. Дядя был страшен.

Он схватил за грудки двоих, попавшихся под руки кентов, поднял их в воздух высоко над головой, зашвырнул в угол, как пустые мешки.

— Башли на кон! — грохнул Дядя по столу так, что у того обе ноги, хряснув, сломались.

Дядя шагнул к Кубышке, взял за глотку:

— Трандеть мог, давай башли! Два куска. Иначе поплатишься.

— В деле не были. Где возьму?

— В транде! — рявкнул пахан, развернув Кубышку, дал ему пинка коленом так, что тот, открыв дверь головой, вылетел из будки.

— Фартовых бить! — вскочил лохматый, кряжистый кент. И, прыгнув на Дядю, воткнулся тому головой в живот.

Пахан успел схватить его за шею, сдавил пальцами накрепко. Вор взвыл. Ему на выручку бросилась «малина». Фартовые сплелись в клубок, злой, крученый.

Цапля орудовал кастетом, «отключая» не успевших еще окрепнуть на воле воров одного за другим. Когда вместе с Дядей выдавился из будки, сказал коротко:

— Пусть одыбаются, сами свататься прихиляют. Теперь смываемся.

Кубышка стонал около будки. Завидев Дядю с Цаплей, сказал коротко:

— Припомню вам, падлам, свое, на узкой дороге не попадайтесь.

— Где моя доля, мой положняк? — решил не откладывать разговор Цапля.

— А общак-то у нас увели, — темнея лицом, признался Дядя.

У Цапли руки повисли:

— Кто?

— Забыли доложиться. Нет башлей, нет рыжухи, даже

майданы растворились. Кто? Да может ты, а может кенты. Но их застукали. А значит, вместе с общаком.

— Но в притон все с голыми руками пришли, — не верил Цапля.

— Видать, не все пришли. Кто-то вернулся, — размышлял Дядя.

— Так чего ж молчал? Чего сразу не трехнул? — взвизгнул Цапля.

— Теперь чего базлать? Думал, «малину» сколотим, дело исправим. Оно, гляди, как вывернулось.

— Может, ты не на том месте шарил башли? — не верилось Цапле.

— Ты меня научи, где я их держал? — обрубил Дядя.

— А может, кенты переложили?

— Э-э, нет, кент. Я другое чую. Кто-то, кентель спасая, засветил наш общак Яровому. «Сам придешь», — вспомнилась Дяде уверенность следователя: «Накрыл кентов, забрал общак, вот и решил, что деваться мне некуда. Ну какой пахан без башлей и фартовых? Ему прямая дорога либо в зону, либо на погост».

И пахан не ошибся в своем предположении.

Самый плюгавый из фартовых решил вырвать для себя шанс у фортуны. Он давно и люто ненавидел Дядю. Он не спал ночами, зная, что тот остался на воле с громадными деньгами. Это мешало жить. «Уж если не ему, не «малине», тонне пахану», — решил законник. И, поваляв ваньку на двух допросах, на третьем раскололся целиком.

Успей Дядя на день раньше, забрал бы общак. Теперь от него и следов не осталось, помимо длинной описи в столе Ярового.