Фартовый. Лихие 90-е (СИ)

— Повышаем ставки, в натуре. Играть будем на… — он делает театральную паузу и смачно облизнувшись, кивает в сторону Алёны. — На неё!

— С хера ли?! — восклицаю я. — Ты бабки получил, всё, досвидос, болезный.

— Ты чё, сука, эта шлюха моя! — орёт Змей. — Какую хочу цену, такую и назначаю!

— Хер тебе! Всё разговор закончен. Вообще не по понятиям.

— Какие нах*й понятия? Я тебе чё, урка? Баба моя, сказал. Я чё хочу с ней, то и делаю!

— Играй, Фартовый! — орут зрители. — Играй, Фартовый!

— Давай! — кивает Топор, мрачно глядя мне в глаза.

— Играй, тебе говорят! — подключается и Коля Золотой!

Я оглядываюсь на Алёну, она еле стоит — ни жива, ни мертва.

— Выигрываешь — баба твоя! — рычит Змей. — Проигрываешь… Уже сегодня она работать начинает. Прямо здесь, для наших гостей бесплатно!

— Играй, Фартовый!

— Да!!!

Ну ладно, сука. Ну ладно…

— Не пожалей, — киваю я. — Ведь я змееед. И я тебя сожру.

— Не подавись! Я раздаю! Колоду! Новую!

На стол кладут новую колоду, Змей её распечатывает и начинает тасовать. Твою мать… Сто пудов, колода коцаная.

— Другую! — требую я.

— Ты чё, какую другую! Нулёвая! Муха не е**ась!

— Другую!

Раз уж ты меня заставил делать, то что я не хочу, тебе тоже придётся посуетиться.

— Там ларёк круглосуточный, — говорит Череп. — Я могу сбегать.

— Давай! — с азартом говорю я.

Сука, азарт плохой советчик. Успокойся, Рома! Успокойся!

Череп убегает и через пять минут кладёт перед Змеем новую колоду. Он её распечатывает и начинает тасовать.

Вот суки, они и в ларьке пулемёты свои зарядили. Колода такая же, как предыдущая. Ладно, хер с тобой. Мне пофигу весь твой крап.

Змей выглядит довольным. Даёт мне подснять и перетасовывает. Все замолкают, с интересом глядя за нашей игрой.

Он сдаёт мне первую карту и одну кладёт перед собой. Я переворачиваю. Играю в открытую. Девятка. Он ждёт, что я скажу.

— Ещё, — говорю я.

Там валет. Точно. Да, валет, сто процентов. Змей кладёт карту и переворачивает.

— Мусор! — отзываются зрители.

Одиннадцать очков. Теперь мне нужна десятка. Я смотрю прямо в глаза Змею. Давай, десятку, мразь.

— Ещё.

Он касается пальцами верхней карты. И да, это десятка! Он снимает её сверху. Всё чётко. Никаких проделок. Снимает и подаёт мне. Медленно несёт руку. Медленно на виду у меня и у всех окружающих.

— Хорош напирать!!! — вдруг орёт во весь голос подручный Змея, сидящий за столом вместе с нами.

Толпа отзывается гулом и я бросаю на него быстрый взгляд. Быстрый, длящийся буквально долю секунды. И снова смотрю на карту. На десятку. Но только… Твою мать!!! Нет!!! Какого хрена!!!

Змей переворачивает третью карту. Это туз!!!

— Перебор!!! — тут же орёт он. — Проиграл, сука!!!

18. На живца

Иногда в кино показывают, как герой, внезапно попавший в очень тяжёлую ситуацию, начинает замедленное падение в пропасть или в воду. Например в чёрную-чёрную и густую как кисель воду. Он касается поверхности и та взрывается миллионами брызг, медленно-медленно взлетающих вверх.

Это такой художественный приём, вызывающий у зрителя ощущение полного фиаско. Вроде как героя охватывают безнадёга, чувство бесконечного падения, отчаяние… Герой как бы выпадает из привычного нам мира, оказываясь там, где подводятся его жизненные итоги…

Эффектный приём, чего уж там…

Вот и я сейчас ощущаю себя, как этот киношный бедолага. У меня такое чувство, что я лечу в пропасть. Глубокую, ледяную и подсвеченную фиолетовой лампой, как в морозильной камере. Кажется даже, что холод такой же, как в морозильнике. Хорошо, хоть не жар…

Долбанный Змей! Успел подменить. Я отвлёкся на крик его шныря, ослабил внимание, и он в этот миг заменил карту. Матёрый чувак, ничего не скажешь. Мастер. Круче Акопяна. Только почему-то восторга и восхищения его мастерство не вызывает. И даже наоборот, вызывает гнев и ярость.

Я не успеваю осознать, что делаю, как резко подаюсь вперёд и хватаю его за запястье:

— Стоять!!!

— Э-э-э!!! — моментально отзывается его ассистент. — Руки! Чё за дела!

С обоими мне не справиться, а толпа настороженно замирает, не понимая пока, что именно здесь происходит. Но тут мне на помощь приходит… Череп.

— А ну-ка! — вскрикивает он, откидывая в сторону своего двойника и перехватывая руку Змея!

— Чё за беспредел!!! — голосит тот, но Череп держит крепко.

— Десяточку верни! — назидательно говорю я и начинаю заворачивать рукав его пиджака.

— Джентльмены верят на слово, — ржёт кто-то из толпы.

— Какую десяточку? Братва, чё за дела!!!

Я тяну ткань наверх и на стол выпадает та самая бубновая десятка, которую я ждал.

По толпе проносится гул.

— И ещё полтос, что я тебе сверху накинул. Проверить хотел. И вот, проверил.

— Он подкинул! Он подкинул! Чё за дела!!! Беспредел!!!

Но тут, как говорится, кричи, не кричи, а факты налицо. Змея вытаскивают из-за стола и присуждают поражение. Вчистую. С записью в анналы, чтобы и через двадцать лет можно было сказать, да, мол, был тут у нас один Змей, пытался Фартового накнокать, а тот у него прямо из рукава карту вытряхнул. Так с тех пор со Змеем вообще никто не играл.