Фарцовщик. Часть вторая

В-третьих, девчонки из театрального училища, и они, все время в «композиции», в творчестве. И он как «лох» законченный, попался, на их, «домашнюю» заготовку. А они якобы, в подготовке к их экзаменам, по «творческому мастерству». Они мало тебя развели на деньги, они еще все время «доминировали» над тобой».

Голова у него болела, но это было не самое худшее, от этого загула, – Дима понимал это, очень хорошо. – «Самое печальное, – рассуждал он, – что денег в кармане, ноль. Вчера, в моем распоряжении, была сумма денег, достаточная для того, чтобы прожить безбедно, пару недель, а может быть и больше, а теперь…, что я вижу, денег опять нет. Вот моя дурь, вот эти девки! Они меня доведут (девки) до полного банкротства. Я, как Лев Толстой, который в преклонном возрасте сокрушался, , что девки и бабы его одолели… Наблюдаю за собой, всегда вижу один и тот- же сценарий» ,– размышлял Дима . Находясь в постели, его мысль крутилась вокруг вчерашнего эпизода на «Патриках». – «Увлекаюсь, кидаю под женщин последнее « бабло», а потом, не то – что сожалею о деньгах, а сожалею о ситуации, которая видимо не повториться. Была, и вот уже ее нет…. . А я мечтаю, мечтаю…., но ничего уже нет…. , реальность, образ, миф…растаяли … – А ты, еще живешь, этими образами…, мифами… . Все! Дымка, туман, мираж… . А ты мечешься. Хочешь их поймать, хочешь их иметь…, а их уже нет… Нет их уже. – Новый день. – И ты, переворачиваешь новую страницу своей жизни. И в ней новые миражи, новые туманы, новые образы…, чуть -чуть, похожие на прежние…, но совсем другие… . И тебя это радует…, и одновременно пугает…».

Андрей не звонил, Ляля не звонила, и Дима от «нечего делать», продолжал работу над диссертацией. Так прошел апрель, и прошло две недели мая. Дима упорно писал свою работу, «…..они, бантустаны Южной Африки, исторически образовались еще при колонизации этой территории, голландскими моряками в семнадцатом веке. Некий Ван дер Риббек, высадился со своими вооруженными матросами на пустынный берег в районе теперешнего города Кейптаун. Увидев африканца, мирно пасущего стадо коров, Ван дер Риббек приказывает своим матросам, открыть огонь по пастуху и коровам…». И дальше по тексту, Дима должен был обрушить свой гнев на отвратительный поступок голландского предводителя, который запятнал кровью свой народ, на много веков вперед.

«Вот, если бы это происходило в наши дни, то встреча африканца, пасшего коров, с советскими моряками, наверняка кончилась бы не стрельбой, а братанием, за международный интернационал ( пролетарии всех стран соединяйся)….». Где то здесь, Дима уснул над своей рукописью , и ему приснился чудный сон,– « что он, Дима, как раз и есть тот самый Ван дер Риббек, только советский… и он быстро находит общий язык с африканцем, который пасет скот. И вот Дима видит себя, уже идущего в племя этого африканца…, а потом его, без объяснения привязывают маленькими колышками к земле и начинают насильственно, кормить пять раз в день. Он, почему то ест, а есть не хочется, а рядом, он обнаруживает, то же привязанную колышками к земле толстую англичанку, которую, африканцы кормят шесть раз в день! И она рассказывает Диме ( или Ван дер Риббеку), что их ждет через несколько недель, неминуемая смерть, потому что их, скоро съедят африканские туземцы. « Один белый джентльмен лежал до Вас на этом месте…, и его съели несколько дней назад». Дима ( он же Риббек) начинает рваться, кричать, что он советский поданный, и что туземцы ответят за его смерть по международным законом…, что он будет жаловаться в Организацию Объединенных Наций…и что… он…» .

Он проснулся от телефонного звонка с мыслью, что Риббек был прав, стреляя в туземца- африканца, « все предвидел», поэтому и стрелял… .

– Слушаю?

– Привет старик. Это Андрей. Как дела, чего не звонишь. Приехал бы ко мне в гости, сгоняли бы несколько партий в шахматы….

– Да некогда…, вот диссертацию дописываю…

– А то давай Дим, завтра к обеду, подгребай ко мне…обедам угощу и рюмку налью… . Ну, договорились?

– Хорошо Андрей, завтра приеду.

Дима положил телефонную трубку, и начал себя корить, – «на хрен я согласился…, ведь решил, что с ним дел никаких вести больше не буду. А стоило ему позвонить, раз, все побежал. Слабак, ты Глинский!»

На следующий день Дима приехал к Андрею. Андрей был чрезвычайно любезен. Поил Диму чаем, угощал вкусным тортом. Потом играли в шахматы. Андрей проиграл Диме подряд три партии, в четвертой имел перевес, но Дима сумел свести эту партию в ничью. В разгар пятой партии, пришел, как объяснил Андрей, его приятель – Николя, якобы Француз. Николя- молодой, загорелый мужчина тридцати лет, прекрасно говоривший по русски, с легким акцентом. Он внимательно посмотрел на шахматную позицию, воскликнул, « о-о- о- ля-ля» и подсказал Андрею ход ладьей, после чего Андрей получил мат, через три хода. « Еще один экстра – классный игрок», – беззлобно отметил Дима. Опять пили чай, и Николя рассказывал, как он побывал на карнавале в Бразилии.