Фашистская Европа

Но 21 марта 1939 г., сразу же после захвата Чехословакии, Гитлер начал придираться к Польше! Министр иностранных дел Германии Риббентроп вызвал к себе польского посла Липского и предъявил претензии. Вольный город Данциг (Гданьск) требовалось присоединить к Германии, а через Польшу проложить железные и шоссейные дороги, которые связали бы Берлин с Восточной Пруссией. Причем дороги должны были стать экстерриториальными, принадлежать немцам. Претензии были, конечно, неприемлемыми. Германские дороги прорезали бы Польшу на куски. А при желании по этим дорогам можно было пустить войска.

Западные державы были в шоке. Они-то полагали, что отвалили Гитлеру более чем щедрые авансы. Пора было отрабатывать их, двигаться на русских. А англичане с французами будут выступать арбитрами, посвистывать в судейские свистки. Но неблагодарный фюрер не хотел действовать по чужим сценариям. Его решили одернуть, а заодно и его союзников. 31 марта Великобритания, а за ней Франция выступили с официальными заявлениями. Предоставили гарантии военной помощи Польше, Румынии и Греции в том случае, если на них будет совершено нападение. Чье нападение, подразумевалось весьма прозрачно. Советский Союз в это время ни полякам, ни румынам, ни грекам не угрожал.

Но Гитлера этот демарш не впечатлил. Он прекрасно отдавал себе отчет – старые игры исчерпали себя. Пора было начинать новые, с русскими. К 3 апреля 1939 г. был завершен план «Вайс» – план войны против Польши. Но в нем не предусматривалось даже гипотетической возможности, что германские войска в ходе операции столкнутся с Красной армией! В Москву забросили тайные предложения о союзе. Ведь и Сталин видел: англичане и французы отнюдь не друзья России. Разведка и дипломаты преподносили красноречивые доказательства, как они лгут, норовят подставить нашу страну. СССР попытался переиграть врагов. В один и тот же день, 17 апреля, советская дипломатия предприняла разведку в двух противоположных направлениях.

В Москве нарком иностранных дел Литвинов вручил британскому послу очередные предложения о создании единого антифашистского фронта. Но в этот же день в Берлине завязался диалог между советским поверенным в делах Астаховым и статс-секретарем МИДа Вайцзеккером. Сталин поначалу оставлял «двери» открытыми для обеих сторон. Но он уже видел: западные страны ведут себя неискренне и коварно. Делают все возможное, чтобы толкнуть немцев и японцев на русских. Польша, Румыния, прибалтийские республики восприняли советские предложения о коллективной безопасности вообще со скандалами. Расшумелись, что они не примут никакой помощи от Москвы, ни при каком нападении не пустят на свою территорию советские войска. В Варшаве даже объявили, что для Польши лучше немцы, чем русские.

Но Гитлер отреагировал на советский реверанс. Он демонстративно расторг морское соглашение с Англией и германо-польский пакт о ненападении. Указал – британские и французские гарантии Польше допускают возможность ее войны с Германией. Значит, они противоречат прежним договорам. И в это же время вся нацистская пресса резко сменила тон. Прекратила нападки на «большевизм» и обрушилась на «плутодемократию». А партийные идеологи начали разъяснять, что геополитические установки фюрера иногда понимают неправильно. Жизненное пространство на Востоке, о котором он говорил, «лебенсраум», не относится к России. Оно заканчивается на советских границах. Немцам ссориться с русскими совершенно не из-за чего. 30 мая 1939 г. послу в Москве была направлена инструкция: «В противоположность ранее намеченной политике мы теперь решили вступить в конкретные переговоры с Советским Союзом».

Ну а позиция западных держав была очевидной. Они раскачивались несколько месяцев. Нет, это был не Мюнхен, когда к Гитлеру примчался на самолете Чемберлен и вмиг все решилось. Эффективных соглашений с Москвой Лондон и Париж и впрямь не желали, а делегатов присылали лишь для того, чтобы успокоить собственную общественность: то второстепенного чиновника Стрэнга, то миссию адмирала Дрэкса и генерала Думенка, не имевших никаких официальных полномочий. Но в это же время в Лондоне англичане манили немцев куда более заманчивыми предложениями. Официальным прикрытием для переговоров стала международной конференция по китобойному промыслу. На нее был приглашен полномочный представитель Геринга тайный советник Вольтат. В Лондоне он заседал в кулуарах с Горацио Вильсоном, ближайшим советником и «серым кардиналом» Чемберлена, и речь велась вовсе не о китах.