Фашисты

– Пойдёмте назад, – сказала Людмила. – Я рядом с кафе припарковалась, не хочу далеко уходить.

На обратном пути разговаривали мало. Им встретилась женщина-лилипут. Она ела мороженое в вафельном стаканчике.

– Сначала я подумал, что это вы, – сказал Шилкин.

– В каком смысле?

– Она зашла в кафе как раз перед вами, и я решил, что она и есть вы.

Людмила промолчала.

– Но перед ней была блондинка, сплошной секс ходячий, и я тоже подумал, что это вы.

Она издала тихий булькающий звук. Шилкин покосился и увидел, что Людмила тихонько плачет. Лицо почти ничего не выражало, но по щекам текли слёзы. Он остановился, отыскал в кармане носовой платок. Тот выглядел ужасно, весь в каких-то жёлтых разводах и пятнах. Шилкин сунул его обратно. Людмила уткнулась лицом в его плечо и завыла.

– Ну, ну. – Шилкин осторожно погладил её по спине. – Ну, ну. Ну, ну. Ну, ну. Ну, ну.

«Заткнись уже», – сказал ему внутренний голос. Но он ещё раз пробормотал:

– Ну, ну.

Прохожие смотрели на них.

«Решат, что она моя баба, и я довёл её до слёз», – подумал Шилкин.

– Это невыносимо, – сказала Людмила. – Я хочу стать тигрицей. Пойти и загрызть их. И валяться в их крови.

– Ну, ну.

– Что же делать, Антон?

– Хотел бы и я знать. Да вот не знаю.

Она немного поплакала, потом вытерла лицо бумажной салфеткой и высморкалась в неё.

– Извините, накатило что-то.

– Я понимаю, – сказал Шилкин.

– Реву, реву, а легче не становится. Вы плакали?

– Нет, я не плакал, – соврал он.

– Пьёте?

– Совсем не пью.

Мимо них, держась за руки, прошла парочка. Девушка смеялась, а парень что-то нашёптывал ей на ухо.

– Потом он её бросит ради жирных сисек, – сказала Людмила.

– Или она его, – ответил Шилкин.

– Вы антидепрессанты принимаете?

– Нет. А что?

– Думаю, может, мне начать.

– Это надо с врачом консультироваться.

– Погодите-ка, я кое-что придумала. Стойте тут.

Людмила зашла в «Продукты 24 часа». Шилкин подумал, что выйдет она с бутылкой. Но Людмила вернулась с двумя стаканчиками мороженого.

– Держите.

– Спасибо.

Он испытывал отвращение к любым молочным продуктам. Однажды в детстве Шилкин тяжело заболел гриппом. Бабушка напоила его тёплым молоком. Шилкина вырвало творогом.

– Сахар успокаивает, – сказала Людмила.

– Ага.

Он откусывал мороженое большими кусками, хотел поскорее сожрать его, чтобы не мучиться.

– Надо было вам два взять, правда? – спросила Людмила.

– Нет, одного хватит.

Его замутило. А от холода свело челюсть и затылок. Выждав момент, когда Людмила отвернётся, он выкинул остатки в урну. Они подошли к кафе. Шилкин посмотрел на вывеску – «Счастье».

«Ага, счастье», – подумал он.

Из кафе вышли американцы. Один вяло чесал яйца сквозь шорты. Второй пытался прикурить.

Людмила открыла дверь красной «шкоды».

– Хотите, покажу кое-что интересное?

– Что? – спросил Шилкин.

– Залезайте, прокатимся кое-куда.

– Далеко?

– А вы спешите?

– Нет. Куда мне спешить?

Шилкин сел в салон и пристегнулся.

Они приехали в спальный район на северной окраине города. Людмила остановила машину во дворе панельной девятиэтажки.

– Видите окна на пятом этаже? – Она показала пальцем.

– Да. А что там? – спросил Шилкин.

– Там живут они.

Он молча уставился. Потом отвёл взгляд.

– Откуда вы узнали?

– Тоже из переписки. Откуда же ещё? Они обсуждали варианты съёмной квартиры. Он ей посылал адреса. Потом вместе ездили смотреть. Это ещё тогда, когда они с нами жили.

Шилкин опять посмотрел на окна. Представил, что Рита прямо сейчас там. И хахаль с ней. В голову полезла порнография.

– Давайте уедем.

– Не волнуйтесь, Антон. Там сейчас никого нет. Они улетели на Кипр шесть дней назад.

– На Кипр?

– Да, на Кипр. А что? Вы с ней тоже ездили на Кипр?

Шилкин промолчал.

– Вижу, ездили. Я с ним на Кипре не бывала. Но мы много где отдыхали. В Турции, Вьетнаме, Таи ланде, Крыму, Сочи, Анапе, по Европе поездили. В Австрии мне понравилось.

«Значит, это она ему Кипр предложила», – подумал Шилкин.

– Зачем вы меня сюда привезли? – спросил он.

– А вам неинтересно было увидеть?

– Что тут интересного? Всё равно что в бочку с говном провалиться.

– Считаете? А я сюда одно время приезжала постоянно. Как на работу. Машину оставляла в соседнем дворе, чтобы он не увидел. А сама в беседке сидела. С утра до вечера. Со мной уже местные собачники здороваться стали, как со знакомой.

– А зачем вы это делали? – спросил Шилкин. – Это же мазохизм.

– Я уверена, что если бы вы знали, где они живут, вы бы и сами сюда приезжали.

Шилкин вылез из машины и закурил. Прошла старушка с таксой на поводке. Потом женщина с коляской. Он смотрел на окна. Ему хотелось подняться и посмотреть на дверь их квартиры.

«Увёл Риту мою, сучий ёбарь», – подумал он горько.

Людмила наклонилась к пассажирскому сиденью и открыла дверь.

– Антон, я что-то не могу телефон свой найти. Вы не могли бы мне позвонить?

– Да, конечно.

Она продиктовала номер. Шилкин набрал. Где-то в салоне тихо заиграла классическая музыка. То ли Моцарт, то ли Бетховен. Шилкин в этом не разбирался. Он залез назад. Людмила держала в руке красный айфон.

– А можно я положу вам голову на плечо и сфотографирую нас? – спросила Людмила.

– Зачем?