Фашисты

Например, этот подход верно отмечает, что органический национализм, основанный на расистском антисемитизме, был свойствен лишь Центральной и Восточной Европе, а на Южную практически не распространялся. Однако авторитаризм в целом имел куда более широкое распространение. Он подчинил себе половину Европы. Он не был «особым случаем Центральной Европы», как заявляет Ньюмен (Newman, 1970: 29–34), или «запоздалым развитием Восточной Европы», о чем пишут Янош (Janos, 1989) и Беренд (Berend, 1998: 201, 343–345), или даже «тупиковым развитием региона», о чем нам сообщает Грегор (Gregor, 1969: xi-xiv)[12]. Все эти макрорегиональные теории в чем-то справедливы, однако фашизм представляет собой сразу и более широкое, и более локальное явление, чем видится теоретикам-регионалам. Обратим внимание, что пять основных фашистских режимов (в Германии, Австрии, Венгрии, Румынии и Италии) были разбросаны по всему континенту и не зависели от уровня развития этих стран. Нам необходимо найти более универсальное объяснение авторитаризма и, возможно, более частное — фашизма. Сначала я рассмотрю первую переменную: типы режима.

ТИПЫ АВТОРИТАРИЗМА

Основная проблема лежит здесь в области политической «правизны». Во всей «Большой Европе» левым авторитарным государством был лишь Советский Союз. Все прочие авторитарные режимы воспринимались как политически правые — хотя, как мы увидим далее, для фашизма понятие «правизны» весьма двусмысленно. У этих режимов были определенные общие черты. Все они поклонялись порядку и защищали частную собственность; все почитали авторитарное государство, отвергали федерализм, демократию и их предполагаемые пороки: беспорядочную классовую борьбу, коррумпированность политиков, моральное разложение[13]. Также все они приходили к органическому национализму. Нация должна быть «единой и неделимой», очищенной от тех, кто подрывает национальное единство. Поэтому эти режимы подавляли социалистов и либералов, сторонников интернационализма, а также этнические, региональные и религиозные меньшинства, которых подозревали в лояльности к другим странам. Большинство авторитаристов полагались на военную и полицейскую силу старых режимов; фашисты предпочитали собственные парамилитарные формирования. Однако, отвергнув мирные компромиссы между разномыслящими, все они неизбежно выбирали путь насилия — военного или парамилитарного — для решения политических проблем.

Однако члены этой семьи сильно различались между собой (общие обзоры см. Polonsky, 1975; Payne, 1980; Lee, 1987; Berend, 1998). Некоторые исследователи делят их на две группы: собственно «фашистов» — и намного большую группу, которую именуют либо «авторитарными консерваторами», либо просто «авторитаристами» (Linz, 1976; Blinkhorn, 1990). Но этого недостаточно. Во-первых, хотя такое определение и признает, что фашизм представляет собой изменение ориентации, специфическое сочетание «правизны» с радикализмом, но не видит в этом конечную стадию более широкой проблемы, с которой сталкиваются правые: необходимости справиться с организованным политическим давлением масс. Современный авторитаризм отличается от деспотических режимов прошлого тем, что старается вобрать и впитать в себя массовые движения снизу: именно это характерно для всей политики XX века. Во-вторых, группа «авторитаристов», выделяемая этой классификацией, слишком велика и разнородна. Так, режим Франко, часто расплывчато называемый «авторитарно-консервативным», хладнокровно уничтожил не менее 100 тысяч человек. Режим Метаксаса в Греции, носящий то же название, едва ли погубил больше сотни[14]. В-третьих, с течением времени эти режимы становились жестче. Необходима более четкая классификация, показывающая, как менялся авторитаризм от страны к стране и от эпохи к эпохе. Исследуя семью авторитарных режимов, я выделяю в ней четыре степени авторитаризма. Разумеется, четких и однозначных границ между ними нет: в любом делении на типы есть элемент произвольности, к тому же каждый тип включает в себя очень разные режимы. Стоит помнить также, что речь о режимах, а не о движениях. Как отмечает Каллис (Kallis, 2000), режимы не просто выражают ту или иную идеологию. Они воплощают в себе процессы, которые он называет политической консолидацией, политическим формированием и стремлением к переменам. Режим — это не только идеология, но и политическая практика (см. Paxton, 1998)[15].

ПОЛУАВТОРИТАРНЫЕ РЕЖИМЫ