Фашисты

Война нанесла еще один чувствительный удар по Европе. В центре, на востоке и на юге победители, побежденные и новообразованные страны претерпели серьезнейшую геополитическую травму. Капитулировавшие режимы утратили легитимность, территорию, ресурсы, в некоторые страны хлынули беженцы. Греция (нейтральная в 1914–1918 гг.) испытала многие из этих тягот после 1922-го. Италия потеряла только Триест и Южный Тироль. Румыния и Сербия, страны-победительницы, столкнулись с проблемой другого рода — им пришлось инкорпорировать обширные новые территории, что меняло облик страны и характер государства. Сербам пришлось вырабатывать новую национальную политику, чтобы закрепить свою гегемонию, но не унизить при этом народы, вошедшие в состав страны. Югославам относительно повезло. Румыны уже не могли считать себя угнетенной пролетарской нацией на задворках Европы, ибо получили большую территорию с развитым сельским хозяйством. «Старые страны» Германия, Австрия, Венгрия, Болгария, Румыния, Сербия и Италия столкнулись с необходимостью усовершенствовать парламентскую систему. Новые с иголочки «страны-преемники» не имели собственного опыта государственности и были вынуждены создавать ее с чистого листа, в отличие от финнов и чехов, которые в прошлом уже имели региональное управление и парламенты. Все это вызывало политическую чехарду и неурядицы в центре, на востоке и юго-востоке Европы. Лишь нейтральные Испания и Португалия были избавлены от такой участи.

По-иному сложилось на северо-западе. Все страны Северной Европы (кроме трех) были победителями или не принимали участия в войне. Неустойчивые либеральные демократии — Финляндия и Чехословакия — были здесь единственными новообразованными государствами. Бельгия потерпела полупоражение (она была оккупирована немцами), но бельгийцы мудро винили в этом географию, а не своих правителей. По итогам войны Бельгия незначительно расширила территорию и получила репарации. В стане победителей (Франция, Британия, США, Канада, Австралия и Новая Зеландия) только Франция получила существенные территориальные приращения — Эльзас и Лотарингию, которые были французскими до 1871 г. Поправок в конституции не вносили — это были «старые» государства. Даже чехи и финны имели проверенные временем «региональные» политические институции, правда, у Чехословакии не было опыта управления словаками и судетскими немцами (в будущем Судеты будут аннексированы Германией). В конечном счете, ни одному из северо-западных государств не пришлось изведать горечь поражения, поглощать и переваривать новые территории и придумывать новые законы. У центра, юга и востока Европы была совершенно иная судьба, но северо-запад практически без исключения сохранил политическую стабильность и преемственность. Но почему дестабилизацией грозили именно правые, почему именно они привели свои народы к авторитаризму и фашизму? Поговорим о третьем наследии Первой мировой войны — парамилитаризме.

Довоенные теоретики фашизма знали, что современная война способна мобилизовать всю нацию. Первая мировая доказала, что это действительно так. «Вооруженная нация» была дисциплинированной и проникнутой духом товарищества, элитарной и в то же время эгалитарной — офицеры и рядовые сражались здесь плечом к плечу, и командиры погибали даже чаще, чем рядовые. От 25 до 80 % «национальной армии» составляли юноши и молодые мужчины. Однако тотальная война внушала ужас; к 1918 г. большинство солдат мечтали поскорее вернуться домой, к семьям и привычной работе. У левого меньшинства горькое разочарование войной пробудило жажду более справедливого и счастливого мироустройства.

Начав с требований «рабочих и солдат», это меньшинство постепенно влилось в общегражданские левые движения. Уличные демонстрации, униформа, массовая организация — все это придавало активности некоторых левых привкус парамилитаризма; но в реальности левые были куда менее опасными и агрессивными, чем фашисты, и недаром в уличных столкновениях коричневые всегда брали верх над красными. Коммунисты, прошедшие через окопы Первой мировой, относились к милитаризму без всякого пиетета и не выпячивали свои боевые заслуги. Для правых ветеранов все было по-другому. Ветераны войны гордились фронтовым товариществом поверх классовых границ и презирали беззубую и лицемерную демократию мирного времени. Они превозносили суровый армейский дух, в мирное время сохраняли военные практики и создали хорошо структурированное общественное движение — гражданский парамилитаризм.