Фашизм: идеология, политика

Конечно, современный фашизм и в политическом, и в идеологическом плане выступает более гибко, чем фашизм 30—40-х годов. Неофашисты сегодня, насколько это возможно, пытаются скрыть свое подлинное лицо, нередко отрицают преемственную связь с фашизмом³. Стремясь установить «сильный режим», они одновременно твердят об «уважении» буржуазных парламентских институтов, апеллируют к их «оздоровлению» и т, д. и т. п., более того, они обвиняют в стремлении к диктатуре… социалистов и коммунистов[25]. Стремясь обеспечить духовное воздействие на массы, они модернизируют обанкротившуюся фашистскую идеологию. И хотя неофашисты — ярые антикоммунисты и шовинисты, расисты и враги прогресса, эти черты их идеологии в современных: условиях приобретают новые специфические характеристики и новые формы проявления.

Сегодня империализм любой страны уже не может претендовать на господство над другими нациями с позиций открытого обоснования своей национальной «миссии». Сегодня монополистическая буржуазия может еще иметь какие-либо иллюзии в отношении своих возможностей только с учетом всеобщих империалистических интересов. Космополитизм нужен сегодня империалистам для взаимной безопасности, для совместной борьбы против социализма и во имя совместного угнетения «своих» народов. Тенденция к прорыву национальных ограничений, заключенная в конечном счете в характере современных производительных сил, осуществляется империализмом в виде космополитического объединения монополий против народа. Поэтому неофашисты назойливо апеллируют сегодня к защите «европейского единства», «сохранения европейских культурных ценностей», призывают все «конструктивные» силы Европы объединиться в борьбе против коммунистов и других «деструктивных» партий и организаций и т. д. и т. п. Однако это касается прежде всего внешнеполитической сферы.

Для антикоммунистической же мобилизации внутри собственной страны шовинизм и национализм по-прежнему служат эффективным средством. Консервативные, реакционные теоретики ФРГ и сегодня требуют сохранения преемственности исторического развития Германии. Так, Г. Рейн «доказывает»: понятие рейха вмещает для немцев нечто особое наднациональное, а поэтому также надгосударственное, нечто священное, что имело свое начало и христианско-романском универсуме¹. Конечно, в наши дни не так часто, как во времена Гитлера, говорят о «народном сообществе», об «арийской расе», о «крови и судьбе», «крови и земле» и т. п.[26] Теперь больше говорят об «агрессивности» Советского Союза, якобы стремящегося к мировому господству; не говорят уже о «голоде» в ГДР, но ее успехи объясняют не преимуществами социалистического строя, а тем, что здесь, «в зоне», живут и трудятся тоже «ведь немцы». В пропаганде национализма используется даже такой поразительный по своему цинизму аргумент: «Мы не хотим, чтобы обливали грязью и оскорбляли немецкий: народ!». Так демагогически восклицают националисты, неофашисты и им подобные, когда кто-либо напоминает о преступлениях германского фашизма и милитаризма в годы второй мировой войны.

Особенно много спекулируют на пагубной волне идеологии национализма и шовинизма неонацисты. Лозунги Вильгельма II «Я не знаю никаких партий, я знаю только немцев» и Геббельса «Один народ, одно государство, один фюрер», демагогический призыв Штрауса «Мы все в одной лодке» являются ключевыми в националистической пропаганде западногерманских неофашистов. Как и во времена Гитлера, неофашистские круги ФРГ стараются привить немецкому народу убеждения в «идее отечества», в «исключительности» своей немецкой «нации».

И не случайно (и не только по традиции) идеологи неофашизма прибегают к этим паролям, демагогически апеллируя к национальному чувству народа. Это в решающей степени объясняется тем, что идея нации, идея отечества никогда не были для трудящихся масс чуждыми или враждебными. Они соответствуют объективному процессу формирования нации, которая в своей основе имеет реально существующую общность. Нация при капитализме расколота на антагонистические классы, в буржуазном государстве не может быть и речи о единстве нации, но тем не менее по отношению к другим нациям она всегда противостоит как некое относительное единство. Используя это, правящие круги пытаются идею нации противопоставить идее интернационализма, идее класса. И действительно, идея нации в известной мере формируется легче в связи с такими внешне очевидными чертами, как общность языка, территории, в то время как познание классовой общности требует более глубокого проникновения в сущность социальных явлений. Исходя из этого, неофашистские теоретики стремятся классовую борьбу подчинить «национальному интересу», сделать последний интегрирующей основой включения всех слоев в сферу «государственного интереса» и т. п.