Фашизм: идеология, политика

Ряд буржуазных теоретиков рассматривают фашизм как всего лишь один из наиболее драматических моментов «национальной жизни» той или иной страны, прежде всего Германии и Италии. Так, западногерманский историк Ф. Мейнеке, спекулируя на участии в фашистском движении широких слоев немецкого народа, доказывает, что немцам якобы был присущ «макиавеллизм» и что будто бы все немцы были настроены в пользу установления в Германии фашистского режима[19]. И. Фест, политолог из ФРГ, также ищет причины фашизма в особых качествах немцев, в их неправильном самомнении. «Немец боится анархии, — пишет он, — анархизм — это его идея-фикс. Страх перед анархией рождает культ вождя, послушания, беспрекословное подчинение сильной власти и т. д. Одним словом, фашизм — болезнь «германского духа»[20].

Некоторые католические идеологи во всем винят... Реформацию: Гитлер — якобы последователь Лютера. В подобном духе английский историк А. Тойнби определяет фашизм, особенно его агрессивность, как результат расистских, националистических «настроений немецкого народа», потерявшего голову после трех победоносных войн, которые он вел под руководством Пруссии. Иллюзия, что война приносит дивиденды, настолько укоренилась в умах немцев, что потребовалась не только одна ужасная война, но и вторая, еще более ужасная, чтобы их образумить[21], писал А. Тойнби.

Видный американский социолог Т. Парсонс также считает, что в основе установления фашистской диктатуры в Германии лежит якобы особый «национальный дух» немцев, их «моральный и психологический склад». Поэтому-то главной проблемой предотвращения возможного повторения фашизма в Германии Парсонс считает проблему изменения психологии и морали немцев.

В сущности, подобные рассуждения о «коллективной вине» народа объективно направлены на сокрытие истинной причины установления фашистских режимов, продиктованной классовыми интересами господствующей империалистической буржуазии. Антифашисты, все лучшие люди Германии никогда не уходили от морально-политической ответственности за все происшедшее с Германией и в Германии. А. Абуш писал, что «немецкие антифашисты, как часть немецкого народа, также несут свою долю исторической ответственности за то, что такой момент наступил для немецкой нации в январе 1933 года (приход Гитлера к власти. — Б.Б.) и что Гитлер впоследствии смог беспрепятственно подготовить свой разбойничий поход против народов Европы»[22].

Как и в годы антифашистской борьбы, коммунисты сегодня решительно отклоняют тезис буржуазных идеологов о «коллективной вине» немецкого либо другого народа.

Тезис о «коллективной вине» немецкого народа широко использовали сами фашисты. Они заведомо лгали своему народу» будто СССР и другие страны антигитлеровской коалиции отождествляют фашистскую верхушку и немецкий народ, приписывают немецкому народу коллективную национальную вину и т. п., с тем чтобы связать всех немцев «круговой порукой», побудить немецкий народ сражаться «до последнего патрона и последнего человека» во имя человеконенавистнических целей фашизма.

Следует отметить, что в этом отношении гитлеровской пропаганде в немалой степени помогали заявления некоторых высокопоставленных деятелей Англии и США, которые твердили о том, что Германия должна быть превращена в «картофельное поле» и ликвидирована как государство. Нацисты немедленно воспользовались этими высказываниями: из их уст посыпались заклинания сражаться «до ножей», «до последней капли крови», ибо в противном случае немецкому народу будто бы грозит истребление.

Перед своим концом гитлеровцы особенно назойливо твердили, что их гибель — это-де гибель всего немецкого народа, это гибель Германии. «Если война будет проиграна, — цинично говорил Гитлер, — немецкая нация должна исчезнуть. Этого хочет судьба. Бессмысленно пытаться обеспечить народ средствами к существованию, даже самыми элементарными, если в результате войны будет установлено, что наша нация слабее и будущее принадлежит нации Востока — России. Кроме того, в живых останутся только низшие существа, поскольку цвет немецкой нации погибнет»[23].

Коммунисты, передовые деятели культуры и науки даже в период самого дикого разгула фашизма решительно выступали против отождествления фашистского режима и немецкого народа.